Чем усерднее читал исторические труды Бальзак, уединившись в своем спокойном и уютном флигеле на улице Кассини, где его отвлекали от работы только нежные визиты госпожи де Берни, приходившей сюда пешком (с улицы Анфер-Сен-Мишель, где она теперь поселилась), тем яснее он понимал, что наконец-то нашел подходящую тему для своих замыслов. Чтобы та или иная эпоха могла стать основой для исторического романа, она должна несколько отойти в прошлое, пусть даже не очень далекое. Однако «порою десять лет могут состарить нацию больше, чем целый век». Падение наполеоновской империи превратило события этого периода в историю. Вместе с тем восстание шуанов происходило так недавно, что сохранились в живых некоторые его свидетели. Сам Бернар-Франсуа был в 1795 году чиновником в Бресте. Бальзак часто слышал рассказы отца о том времени. Еще до 1825 года он набросал несколько эпизодов: нападение на дилижанс, любовный роман, переплетенный с военными действиями, рассказ о похищении сенатора роялистами. К 1827 году уже существовала рукопись романа «Молодец» и план введения к нему.

Введение это открывалось эпиграфом, взятым из Ривароля[81]: «На наших глазах столько великих людей было позабыто, что ныне нужно предпринять нечто поистине монументальное, дабы сохраниться в памяти человеческой». Примечательные слова, ибо они доказывают, что еще в годы неудач Бальзак мечтал воздвигнуть долговечный «монумент». Затем следовала биография вымышленного автора, потому что Оноре пока еще не собирался подписывать роман «Молодец» собственным именем. Он придумал себе новый псевдоним: Виктор Морийон. Читатель узнавал, что этот молодой автор родился в Вандоме, наукам его обучал бывший монах-ораторианец и подросток не слишком бы продвинулся в знаниях, если бы не его непомерное пристрастие к чтению и размышлениям. Мы сразу замечаем, что перед нами двойник Бальзака, наделенный, как и его создатель, даром ясновидения.

Виктор Морийон объясняет своему наставнику, что, гуляя среди полей или сидя в своей крытой соломою лачуге, он в изобилии вкушает все радости жизни: «Он рассказывал об удовольствиях, доставляемых человеку огромным богатством, и делал это необычайно красочно, говорил об опьянении, охватывающем его в вихре бала, когда он любуется обнаженными плечами женщин, их нарядами, цветами, бриллиантами, танцами, их чарующими взглядами, описывал свои роскошные апартаменты, свою обстановку, тонкий фарфор, прекрасные полотна, изысканные рисунки на шелковой обивке и коврах, расписывал во всех подробностях великолепные экипажи, арабских и других чистокровных скакунов, коими владел… трости и драгоценности, принадлежащие ему, хотя сетчатка его глаз никогда не отражала ни одного из перечисленных предметов».

Виктор Морийон видел мысленным взором ту жизнь, о которой мечтал и сам Бальзак, грезивший о восточной роскоши, о дворцах и гаремах парижского султана, владеющего всем, чем жаждал обладать молодой человек, которому была недоступна роскошь и красота, всем, не исключая пушистых ковров и тростей с набалдашниками, украшенными драгоценностями. «Наставник исподтишка наблюдал за своим учеником и находил, что тот лишен скромности, но вместе с тем и тщеславия, что о себе он говорит, как бы наблюдая самого себя со стороны, что он сдержан, серьезен, но одновременно непосредствен, пылок и весел… Куст ждал своего садовника». Виктор Морийон так и не родился на свет; Бальзак наконец отважился стать самим собою и подписать роман «Молодец» собственным именем.