— Зачем ты мне это говоришь? — спросил я раздраженно.

— Затем, чтобы ты понимал это, — она уперла острый ноготь мне в кожу. — Сколько они на тебе? Сколько они тебя защищают?

— Чуть больше сорока лет.

О том, что некоторые символы исчезли с моего тела, я умолчал.

— Говорю же, крепкие, — произнесла ведьма завистливо. — Они, — мотнула головой на тела, — добровольно заключили сделку на собственной крови. Дали клятву на ней.

— Если ты намекаешь, что я с ними и нашел какой-то волшебный способ защититься, то ошибаешься, — ответил я, отходя от ведьмы и рывками надевая футболку.

— Я такого не говорила. Я лишь хотела узнать, где ты оставил много крови, м? Возможно, добровольно, возможно, нет. Можешь говорить без утайки. Нас не услышат, я позаботилась об этом.

— А с чего ты решила, ведьма, что я захочу рассказать об этом?

— Действительно, — она подарила мне приторную улыбку. — Я подожду, пока над твоим сердцем изотрется еще пара букв и ты поймешь, что не обойтись без посторонней помощи. Без моей помощи. Думаешь, о тебе не знают в ведьмовском мире, проклятый? Знают. Ты искал помощи среди нас. Да никто не взялся. Профессиональная этика, — расхохоталась она.

— А у тебя, значит, этика отсутствует?

— Она у меня избирательная.

— Не сомневался, — я направился к выходу из кухни.

— От меня ты убежишь, а от себя?.. И, проклятый, я завтра жду твою волчицу. Попробую спасти хотя бы ее.

Слова ведьмы догнали в коридоре. Ударили по затылку жаром.

— Не пугай, — сказал я. — Ее ты точно спасешь.

— Отчего такая уверенность?

— Ты живешь на территории стаи. А это означает, что связана с кем-то обязательствами. Скорее всего, с Альфой. Тебе нельзя оплошать.

— Да и тебе нельзя, — хмыкнула ведьма.

“А я этого и не сделаю”, — сказал про себя и наконец вышел на свежий воздух. Теперь я несу ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь пары. Но как бы я ни относился к ведьмам, эта была права. Я не имею представления, когда и почему на груди пропадет еще один символ. А это означало, что шрамы под темными рисунками начнут пульсировать и приносить боль быстрее привычного.

— Что сказала Мария? — спросила Миа, встречая меня у автомобиля.

Ее присутствие оказалось для меня настоящим сюрпризом. Я был слишком занят своими мыслями, а зверь раздраженно принюхивался к десяткам новых запахов.

— Почему не спишь?

— Ждала тебя. Что ты так смотришь? — мое молчание явно затянулось.

— Ты стала другой.

— Да, я в одежде по размеру.

— И это тоже, — ответил я. — Но не в этом дело.

— Я знаю. Дома мне спокойнее.

— Я рад.

Миа сдержанно улыбнулась.

— Я благодарна тебе, — сказала тихо. — Благодарна, что поехал со мной. И что позволил вернуться в стаю, — эти слова она произносила на грани слышимости, точно понимая, какую глупость сказала. Ни один волк не захочет видеть свою волчицу несчастной. — Не хочешь прогуляться? Нет, не так, — она активно затрясла руками перед моим лицом. — Зверь, он…

— Не отказался бы.

— А шрамы?.. — Миа опустила взгляд с моего лица на шею.

— Не болят.

Соврал. Тянущая боль усиливалась, но разве я мог признаться в этом? Точно нет. Столько силы в маленькой волчице. Можно только позавидовать и восхититься. И тут я…

— Забирай из машины вещи. Пришло мое время показывать тебе дом.

Вещи. Слишком гордо для спортивной сумки с несколькими комплектами одежды.

Миа шла чуть впереди. Даже ее походка изменилась. Стала свободнее и легче. Красивая.

— Добро пожаловать, — волчица распахнула дверь и дожидалась, когда я войду. — Я тоже живу одна. Скажу честно, такого порядка у меня не было никогда, — мне хотелось улыбаться каждому ее бойкому слову. — Это не моих рук дело. Поэтому не привыкай. Вот в этой комнате можешь расположиться, — она проводила меня. — Здесь моя спальня, указала на дверь напротив, — смутилась. Сильно. На светлой коже проявился румянец. — Я не представляю, как себя вести, — призналась она. — И это жутко раздражает.