Когда бы еще я добровольно переступил порог жилища ведьмы? Да никогда.

Внутри пахло едкими травами, свежевыделанной кожей, металлом и сладкой выпечкой. Я словно попал в пряничный домик ужасов. Такая смесь запахов напрягала куда больше присутствия фамильяра ведьмы, что следовал за своей хозяйкой, изгибаясь боками то в одну сторону, то в другую.

Ведьма шустро собрала записи, разложенные на кухонном столе, поверх скатерти постелила голубоватую клеенку. Надеюсь, это не для того, о чем я подумал.

— Да ты не кривись, проклятый. Я не ем за этим столом, только готовлю, — добавила она и закаркала подобием смеха.

— Это не моя забота, — ответил я, опершись бедром на подоконник.

— И верно, что не твоя, — ведьма не мешала фамильяру подниматься по ее ноге. — Кладите обоих на стол, — распорядилась она, мерзко облизывая губы.

Тела едва помещались на деревянной поверхности, и я все ждал момента, когда одно из них с грохотом упадет на пол.

С их появлением запах в доме стал еще более тошнотворным. Приторно-едкий, отчего я старался не делать полноценных вдохов и не смотреть на то, чем занимается ведьма.

— Так вот оно что, — выдохнула она, склонившись к раскрытой грудной клетке одного из тел. — Все внутри превратилось в кашу.

— И что это значит? — спросил Адам, тоже сохраняя почтительное расстояние до кухонного стола.

— Им вскипятили кровь. Не сдержали изгнанные слова, вот и поплатились.

— А с чего ты решила, что они изгнанные? — уточнил я.

— А разве это и так не понятно? Какой оборотень по доброй воле заключит сделку и поставит свою жизнь на кон? Только тот, кто хочет выжить. Изгнанный. Кстати, их проклятье очень похоже на твое…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Я озвучиваю факты. А выводы вы делайте сами. И, Адам, оставь мне их до утра. Возможно, еще что узнаю за это время. А после можно будет сжечь. Не хотелось бы, чтобы они привели сюда тех, кто стоял за изгнанными.

— Без проблем.

— А ты, — ведьма перевел взгляд на меня. — Тебя тоже хочу осмотреть. И вопросы к тебе есть. Если позволишь, конечно. Да и тебе есть что спросить у меня.

— Есть, — согласился я. — Только ответ за ответ.

— Ну это я постараюсь, но не обещаю. Все же есть те вещи, о которых ведьмы не говорят даже под страхом смерти.

— А я могу послушать вашу занимательную беседу? — спросил Адам.

— Не стоит, Альфа, — ответила ведьма.

— Но все же…

— Я обещаю, что интересы твоей стаи всегда выше моих, — произнесла она услужливо.

— Только не забывай об этом, Мария.

— Не забуду, уж поверь, — она повернулась к Адаму спиной и обратилась ко мне. — Покажи, что там у тебя? Не совсем понимаю, что тебя держит на этом свете.

Мне пришлось снять футболку.

— Руки вымой, — попросил я.

— Какой брезгливый, — ведьма выполнила просьбу, не отводя взгляда от моей груди. — Кто же тебе все это нарисовал?

— Представления не имею.

— Это как? — ведьма подошла ближе, сощурилась, присматриваясь.

— А вот так. Я очнулся, когда уже татуировки появились на моем теле.

— Интересно, — хмыкнула она, прикладывая острый ноготь выше моего сердца, очерчивая рисунок по контуру. — Ты или искусно лжешь, или действительно ничего не знаешь. И я не знаю, что хуже.

Мне хотелось сделаться несколько шагов назад, увеличить расстояние, и зверь настороженно порыкивал, озвучивая отношение к происходящему.

— Для кого?

— Для твоей волчицы. Ты же утянешь ее за собой. Печати тебя держат в этом мире, не дают свариться твоим потрохам. Хорошие. Крепкие. Такие не по силам простым нелюдям. Но они не вечны, а вот проклятье будет живо, пока жив его создатель или пока твоя кровь под заклятьем.