Убирая табличку за пазуху, юноша пошаркал в город.

Столица была необычайно велика и красива! Чтобы ему, деревенскому пареньку с другого конца Поднебесной, когда-то сюда попасть?! Раньше подобное невозможно было и вообразить!

Видел бы покойный старший брат, что когда-то им оберегаемый младший, вот так будет стоять посередине заполненной людьми и повозками улицы Интяня.

К обеду он вовсе расходился, лишь немного досаждало онемение в руках и ногах, словно те затекли.

Расправившись с лапшой, чтобы как можно скорее выяснить причину произошедшего, юноша первым делом направился в лавку с украшениями и, обнаружив на прилавке нефритовые подвески, уточнил у продавца:

— Скажи, господин, можешь ли ты понять, кому это принадлежит? — он протянул злосчастный кусок нефрита, снятый со своей шеи.

Недолго покрутив в руках подвеску с изображением на ней символа равновесия с одной стороны и лотоса с оборотной, старик ответил:

— Многого она не стоит. Если будешь продавать, дам тебе за неё пятьдесят медных.

— Спасибо, но я не продаю. — потянул за ленточку юноша.

— Подожди, подожди, господин, — задержал его лавочник, — Тебе-то она зачем? Давай лучше я у тебя её куплю.

— Раз она стоит всего что медных монет, мне будет выгоднее оставить её при себе. — со всем уважением отказался писарь, — С виду она дорогая, так пусть будет на зависть другим. Может, и на экзамене на неё обратят внимание.

— Ты разве разбойников не боишься? — напирал торговец.

— Ты прав, господин. Лучше спрячу, и позже отдам за невесту.

— Ну хорошо, жалко мне тебя, куплю за пятьдесят пять!

— Так ты же говоришь, что она стоит дёшево. Зачем мне тебе ею досаждать? Только выглядит дорогой. Такая вещь несёт в себе обман, не могу её тебе продать.

— Дай, я ещё раз взгляну. — снова настоял лавочник. — Откуда, говоришь, она у тебя?

— Когда шёл в город, рядом со мной, не разбирая дороги, промчался один господин. — начал осторожное повествование писарь, — Он и обронил, хочу вернуть.

— Поверю. — деловито постучав пальцем по подбородку, задумался старик. — Да, сейчас вижу, что я ошибся. Это нефрит с горы Цинчэншань [1] . Истинное сокровище! Дам тебе пятьдесят серебряных.

— Всего-то? — улыбнулся юноша, вытягивая из цепких рук торговца священный амулет. — Нет. Лучше пойду. Может в другой лавке купят дороже.

— Так, куда дороже-то?! — запротестовал старик. — Посмотри, нефрит треснул и откололся.

— И впрямь, — согласился писарь, рассмотрев подвеску. Проведя по ней пальцем, он почувствовал скол. — Можно ли её починить?

— А сколько у тебя денег?

— Немного.

— В таком случае, нельзя. Умнее будет продать.

— Скажи, господин, на горе Цинчэншань, ведь стоит даосский храм?

— Верно. И настоятелем его служит, как я слышал, бессмертный наставник У Лин.

— Спасибо, — кланяясь поблагодарил юноша.

— Подожди, принесу деньги.

— Но я же не продаю, — удивился писарь.

— Ну и иди тогда, чего людям голову морочишь? — шикнул лавочник. — Как надумаешь продавать, приходи.

Юный писарь только покачал головой, спеша скорее уйти.

И направился он прямиком к стене с объявлениями, где значилось, что всего через неделю состоится важное для него событие – государственный экзамен.

Уходя из деревни, юноша обещал, что непременно добудет на свадьбу денег, чтобы не обременять выкупом невесты родителей. Но в пути, он столкнулся с суровостью нищей жизни.

После многих кровопролитных потрясений, у простого народа имущества совсем не осталось, а потому, платить за письма крестьянам и ремесленникам было попросту нечем, да и кому им писать, если все родные живут рядом, либо же пали в сражениях на границе с монголами?!