– Что ты делала в караване?

Аэрин мысленно вздохнула. Если так пойдет дальше, то она опять окажется в пещере в компании с чудовищем. И во второй раз вряд ли отделается так легко. История повторяется. Нужно уже что-то ответить.

– Акрис сказал, что ты не особо разговорчива. Что же нам с тобой делать? Запереть в темнице и держать, пока не умрешь от старости? – седовласый схватил ее за подбородок и запрокинул ее голову. – А может, снимем эту маску и разговаривать станет легче?

Этот жест… Она ненавидела его. Еще с невольничьих рынков Цитрии. Разум пытается забыть, но тело все помнит. Не позволяй хватать себя за подбородок и рассматривать как товар. Руки сработали автоматически, Аэрин резко выхватила кинжал из-за пояса аргхатийца и ударила в шею того, кто посмел обхватить ее за подбородок.

Реакция мужчины была молниеносной. На лице не дрогнул ни один мускул. За мгновение он перехватил ее запястье и скрутил, прижимая спиной к себе и сдавливая в тисках рук. На своей шее она почувствовала холод того самого клинка, которым только что пыталась его заколоть.

– Ордес, – тихо, но вкрадчиво произнес тот, что сидел посередине на сером троне.

Аэрин ощутила спокойное дыхание аргхатийца, в то время как ее сердце бешено колотилось. Он даже не шелохнулся. Казалось, он даже не замечал ее, обращаясь к остальным:

– Зачем нам тратить на нее время, Шехар? Это просто женщина. Посмотри на нее! Она выглядит как блудница. Экзотическая игрушка какого-нибудь мага или жреца, – он с отвращением оттолкнул ее от себя.

Аэрин с опаской оглянулась на своего мучителя. Убивать он ее пока не собирался. Лишь раздраженно смотрел на того, кого назвал Шехаром. На аргхатийца, что заходил к ней в комнату. А седовласый, стало быть, Ордес.

В это время мужчина, что сидел на белом троне, и до этого хранивший молчание, задумчиво произнес:

– Прежде чем что-либо решать по ее поводу, нужно хотя бы расспросить нашу вынужденную гостью, – он обратился к Аэрин: – Ты знаешь, что ты единственная за двадцать лет приближенная магов, кого взяли в плен, и кто не покончил жизнь самоубийством?

Аэрин с отвращением вспомнила эриконца в пещере, его выпученные застывшие глаза и веревки, впивающиеся в шею. Единственная за двадцать лет? Она медленно покачала головой.

– Ты не задумывалась, почему ты не убила себя, подобно своим единомышленникам? Кажется, для вас это обязательный ритуал?

Она растерялась. Да, это обязательный ритуал. Почему она не сделала этого сразу? Пожалуй, на этот вопрос она могла ответить.

– Наверное, потому что мне хотелось жить. Разве это странно?

– Странно. Потому что эриконцы убивают себя страшными способами, так как на них наложено магическое влияние. Программа, запускаемая всякий раз, когда они попадают в руки врагов, – сказал тот, кого назвали Шехаром. – А те, с кого это влияние пытались снять, умирали. Магическая печать выжигала их изнутри.

Аэрин пыталась понять, что он имеет в виду. То есть маги внушают им убить себя? Она не могла в это поверить. Слова вырвались сами собой:

– Вы лжете.

– Зачем нам лгать, эриконка? Мы лишь удивлены и пытаемся понять.

– Что здесь понимать? Вы – чудовища. И живете на проклятой пустой земле. Порабощаете зверей, ужасных монстров, заставляете служить их своим целям. Ваши земли бедны. Единственное, чего вы хотите – забрать и разграбить чужое. Напасть на Эрикон и опустошить его.

Седовласый вплотную подошел к ней, глядя ей в глаза. У Аэрин перехватило дыхание. Какие же они все большие. Могучие.

– Вы нас называете чудовищами? Посмотри на себя. Что с тобой сделали люди и маги твоей земли! Запечатали тебя в непонятные одежды. Ты сама выглядишь как монстр. Странная игрушка этих магов-убийц за Пологом.