Превозмогая боль, я наконец доковыляла до сарая и, опершись одной рукой на тонкую стенку, перевела дух. Внутри кто-то глухо кряхтел и ругался, точнее не кто-то, а все трое. Вероятно, друзьям было не до нашей договоренности — в присутствии Сони общаться шепотом и только в случае крайней необходимости. Разговаривать при ней в полный голос запрещалось, особенно братьям. Хотя мы с Анникой и планировали смыться из города сразу по завершении диверсии, но все-таки нас дочь купца помнила последними в этой мутной истории. Сделав еще несколько шагов, я припала к земле и заглянула в черную дырку в полу.

— Есть кто живой?

Утвердительно мекнула коза, докладывая о своем добром здравии.

В следующие несколько минут из темноты доносились мычания и возня, а потом все стихло. Слегка покачиваясь, по ступенькам поднялась потрепанная Анника, а вслед за ней Наг. Парень опустил дверцу в подвал и закрыл на засов.

— Ну вот и все. Осталось ждать возвращения брата, — объявил он.

— Надеюсь, с ней все в порядке? — меня крайне удручал факт грубой транспортировки заложницы в место заточения.

— Мы вернули кляп на место, если ты об этом. А вообще, лучше бы о себе позаботилась, — слегка раздраженно ответил Наг. — Нет, чтобы подождать в повозке, пока мы разберемся, так приползла, как раненый пес.

Парень поднял меня на руки и направился в избу. Анника, идущая впереди, открывала попадающиеся на пути двери. Друг донес меня до кровати и, аккуратно на нее уложив, отстранился.

— Ребятки, это вы? — голос драконихи молнией резанул слух.

— Ага… — ответила за всех я. Мы затаили дыхание, не ожидая, что старуха еще бодрствует.

— А что за крики со двора доносилися? Аки упыря святой водой пытали.

Наг не растерялся:

— Это Майя, — извиняясь, пожал плечами он на мой выразительный взгляд, и громко продолжил: — Собака за ногу укусила, вот и стонет, бедняжка, от боли.

За стенкой раздались шаги и копошение. Через несколько минут дракониха без стука вошла в комнату и, подойдя к моей кровати, посветила на раненую ногу свечным пламенем.

— Водицы подай, — обратилась она к Аннике. Та принесла со стола кувшин с полотенцем, и старуха принялась обрабатывать мне раны.

— Я и сама могу… — сконфуженно пролепетала я, пребывая одновременно в смущении и тщательно подавляемом страхе перед драконихой.

— Знамо дело… — она сунула канделябр в руки Нага и залезла сухим крючковатым пальцем в колбу с резко пахнущим содержимым. Старуха толстым слоем намазала субстанцию из перетертых кореньев на места прокусов.

— Тебе бы, милочка, помыться не мешало. А заодно и мазь смоешь — ее опасно держать дольше часа. Я согрею водицы, — дала наставления она и, заткнув сосуд пробкой, засеменила к выходу.

— Что делать будем? — прошептала я, когда дракониха закрыла за собой дверь. — Крэд скоро вернется, а она не спит.

— Может, отключить ее сонным зельем? — предложила Анника, которая, судя по всему, стала поклонницей этого способа устранения препятствий. Мы с Нагом осуждающе посмотрели на подругу.

— А что такого? — не поняла нашей реакции девушка. — Приедет Крэд, возьмем у него снадобье и поможем старухе наладить режим сна. В ее случае будет легко списать потерю сознания на возрастной недуг.

В этот момент дракониха, шаркая лаптями в направлении выхода, прокричала:

— Я к соседке! Зовет в честь праздника вина пригубить! Ужин на столе! — послышался хлопок закрываемой двери.

— Интересно, какие еще у драконихи соседи? Тем более под самую ночь! — Анника вскочила с места и побежала к коридорному окошку, чтобы проследить, не заглянет ли бабка в мычащий звуками всех представителей фауны сарай.