Но каким образом щенок все выяснил самостоятельно? Как он мог это сделать, если днями напролет сидел взаперти и выходил на улицу только в ее сопровождении под маскировочным зельем?

Женщина заметила, что пальцы начали мелко дрожать, пришлось сцепить ладони в замок. Нет, она не будет об этом думать сейчас. Паук влезет в голову Филиппу и всё исправит. Как именно — пока неизвестно. Но последний из рода Сигнус вновь станет ее послушным мальчиком, который каждый день ждет ее дома, встречает, радуется ее приходу точно щенок, виляющий хвостом.

И он больше никогда не посмеет сделать то, что сделал с собой после ее хлестких слов! Им ведь было так хорошо вместе, ей было хорошо…

Последним номером цирковой программы был акробат. Худенький гуттаперчевый подросток, еще мальчишка с виду. В обтягивающей яркой одежде, придающей фигуре еще большую хрупкость.

Белые волосы легкими перышками разметались вокруг головы, когда он, подпрыгивая, взмывал вверх под самый купол, делая его лицо неземным. Только две кровавые капли на каждой щеке портили образ.

«Кто только додумался сделать такой грим? Руки бы оторвала…» — мрачно отметила она, наблюдая за акробатом.

Медее эти капельки слишком напоминали кровь на лице Филиппа, а потому хотелось стереть их, они казались неправильными. Их не должно было там быть.

Каждый прыжок парня был выше предыдущего, и каждый раз, когда он касался земли, зал вздрагивал вместе с ним, боясь, что тот вот-вот разобьётся. В эти моменты аплодисменты заглушали собой и музыку, и даже мысли у Медеи в голове.

Что ж, пожалуй, этот номер в программе был самым эффектным.

«Ему бы меч в руки или хотя бы нож и противника покрупнее. Например, орка в боевой форме! За такой схваткой я бы понаблюдала…» — хмыкнула она про себя, но тут же тряхнула головой, отгоняя воображаемую картину. Против орка подросток бы не выстоял, а он слишком напоминал ей Филиппа, чтобы желать смотреть на его смерть.

Филипп…

Медея потратила много сил, чтобы ее щеночек остался жив. Сумела устроить в больницу под чужими документами. Потом, когда врачи оказались бессильны, убедила Адрона помочь ей. Чудо, что он согласился принести клятву о неразглашении личности спасенного, не то она сама бы уже была на том свете, дойди информация до Аржеша.

Орк, конечно, заломил цену, причем отдавать теперь придется не только деньгами. Сколько еще будет с его стороны вот таких вот странных прихотей, в которых она не сможет ему отказать, вроде этого похода в цирк?

Но все это мелочи. Главное — Филипп с ней.

Акробат перешел к трюкам на трапеции. Он кружился и переворачивался, буквально летая над ареной. Зрители, окаменев, смотрели на его опасные движения, в какой-то момент Медее показалось, что люди вокруг даже дышать перестали.

Лишь когда подросток наконец благополучно приземлился и победно вскинул руки, улыбаясь счастливой мальчишеской улыбкой, зал взорвался аплодисментами и восклицаниями облегчения. Они хлопали минут двадцать, не меньше.

Медея и сама несколько раз ударила ладонью о ладонь. Что ж, даже если парень нечисть — выглядело все равно эффектно и опасно. Она умела признавать чужие достоинства.

— Теперь мы можем идти? — Женщина не сразу смогла докричаться до Серпа, хоть тот и сидел рядом. Слишком уж было шумно вокруг.

— Нет, подождем, пока все уйдут.

Медея взглянула на часы. До встречи с Пауком оставалось всё меньше времени.

На то, чтобы зрители разбрелись, ушло еще сорок минут, а они четверо всё так и оставались сидеть на своих местах. Дети нетерпеливо ерзали на сиденьях, но открыто недовольства не проявляли. Кажется, Серп неплохо их выдрессировал.