Я сбрендила! Совсем умом тронулась. Почему я его поцеловала и не воспользовалась предоставленной свободой? Ведь Гальперин подписал развод и теперь у меня развязались руки. А Осадчий? И вправду отпустил бы?

- Увезите этого кретина, откуда прибыл! - приказывает Павел запоздавшей охране, оторвавшись от меня. - Выезжаем через два часа.

Пользуюсь моментом, пока Осадчий даёт указание своим плоскоголовым и подтыкаю вступивший в силу бракоразводный документ между подлокотником и сиденьем дивана. Нельзя ему это видеть. Нельзя знать.

- Ярослава! - хозяин дома цапает меня за руку и тянет в сторону спален. Вроде, не заметил. Нужно не забыть потом забрать...

Мысли цепляются одна за другую, смешиваются, превращаясь в крепкий, бьющий по венам, алкогольный коктейль. Где-то на окраине сознания пищит, еле слышно: "Он всё подстроил, Яся! Он заранее спланировал вчерашние торги!" Но меня уже не остановить. Его руки, сминающие мой зад, его губы, вновь обладевшие моими - удовольствие за гранью реальности.

Павел сдёргивает бретели с моих плечей и нежно обхватывает грудь. Проводит большими пальцами по соскам. До безумия нежно... Касается так, как будто выучил наизусть некую инструкцию по моему телу.

- Шикарная девочка... Красивая... - обдаёт левый сосок горячим, возбуждённым дыханием и накрывает губами. Втягивает заострившуюся горошинку в рот. Посасывает, быстро крутит по ней твёрдым языком и прикусывает.

И снова мой зазывный стон. Бестыжий, как у "актрис" на порно-сайтах, но удержать его нереально. Оттягиваю край Пашкиной футболки и пробираюсь трясущимися от возбуждения и остатков шока руками к груди. Сжимаю напряжённые груды мышц. С ума сойти, какой он огромный и широкий. Между ног снова скользко и так хочется опять ощутить мужскую мощь Осадчего внутри себя... Прижимаюсь животом к бугру в его штанах и это движение вызывает у Павла тихий, звериный рык.

- Ты только моя, Ярослава! Только моя! - сдёргивает с себя футболку и прижимает мои ладошки к своей каменной груди.

Но всё возбуждение и дикая похоть моментально схлопываются от увиденного.

- Что это?

- Где? - продолжает стискивать попу, не придавая значения, накрывшему меня ступору.

- Татуировка! - веду пальчиком по немного кривоватой A (II)Rh+ и сердце на секунду даёт сбой и снова заводится, несясь теперь, как стадо перепуганных косулей. - Ты был в армии? - даже не пойму, есть звук или я шевелю губами, как немая. В ушах такой пронзительный звон, что в глазах темнеет.

- Был. А что в этом такого? Яся! Ясь! Яська!!! - слышу его, как будто из соседней комнаты. И постепенно Пашин голос превращается во властный, генеральский тон моего отчима, звучащий внутри набатом: 

"Или - или. Другого варианта нет, Ярослава! Выходишь замуж за Андрея или остаёшься со своим дворовым псом. Сколько ему говришь? Двадцать? Пора бы уже послужить на благо Родине! Да что ты так засуетилась? Отправим твоего Павла в горячую точку. Вернётся героем, если конечно вообще вернётся."

Мне кажется, что я перенеслась на девять лет назад, в цепкие лапы Гальперина старшего, которому так глупо попалась, целуясь с Пашкой за углом нашего дома. Его громогласный рык всё повторяется и повторяется в голове, как зависший фрагмент из жестокого фильма.

Отчим запросто может... Он же генерал-армии! А я... А Пашка... вынужден работать в своём СТО с утра до ночи, тянет на себе и младшую сестрёнку и оплату лечения тяжело больной мамы...

Не понимаю, мысли это или слова, знаю только одно - что меня подхватили руки очень сильного и такого родного мужчины и унесли в какую-то темноту...