- Сука! - "ударяет" по уху и преравает связь.

Ну давай же, давай! Складываю руки в мольбе и спустя полчаса метаний по своей "клетке", выхожу наружу, настороженно прислушиваясь к звукам и изучая шикарное логово завладевшего мной зверя.

ПАВЕЛ

Просыпаюсь от раскатистого грохота в гостиной.

Не заметил, как уснул. Решил прилечь минут на десять, чтобы расслабить ноющую в зоне лопаток спину и дождаться эффекта от обезболивающего. Рука снова разрывается, хоть на стену лезь. Словно перелом девятилетней давности опять открылся и кровоточит.

Вторая бессонная ночь подкосила меня, как неопытного солдата на поле боя. Полночи перговоров, четыре цели в совершенно диаметральных районах Москвы. Зато результат! Теперь я уверен, что ни одна похабная газетёнка, ни один из вьющихся вчера вокруг нас стервятников не посмеет опубликовать компроментирующие фото. Моя репутация давно оставляет желать лучшего, зато Ясина спасена.

Яська! Почему, когда я смотрю в её ясные, бездонные глаза, обиды прошлого на миг испаряются и приходит ощущение того, что мы вернулись на девять лет назад? В наше, ещё не омрачённое её предательством время.

В гостиной снова гремит. Стекло? Кто-то бьёт стекло!

Стряхиваю остатки сна и подрываюсь вниз. Да что там вообще происходит, чёрт дери?

Влетаю в холл и передо мной предстаёт картина похлеще любого триллера: ублюдок Гальперин борется с молнией на своих джинсах, вжимая всем телом в стеклянную, наполовину разбитую перегородку Яську.

- Ну что? Давай проверим, так ли хорош твой Осадчий, как ты говоришь, бестыжая шлюшка! - рычит ей в затылок.

- Убери свои поганые руки от моей женщины, мразь! - я снова превращаюсь в солдата. Только теперь не подкошенного, а того самого, рвущегося в бой в первых рядах, переполненного обидой и злобой. Того самого рядового Осадчего, которым стал девять лет назад.

6. Глава 5

ЯРОСЛАВА

Командный тон Павла в два счёта парализует Гальперина. Несмотря на боль в шее, которую всё ещё свирепо сжимает мой муж, я ликую от его реакции. Жаждущий расправы взгляд Андрея резко тухнет, уступая место затравленному и полному отчаяния. Удивительно, как быстро он перевоплотился из инквизитора в приговорённого на повешение. Мясистые, бурые от возбуждения щёки ещё больше обвисают, делая его лицо теперь уже окончательно схожим с бесформенной медузой. Снова по правой щеке проскальзывает едва заметный нервный тик - "лакмусовая бумажка" подкатывающего нервного срыва.

- Я! Сказал!.. - Пашка оттягивает его от меня за шкирку, как слепого щенка и наносит неожиданный удар по печени. - ...Убери руки от моей женщины!

Следующие в очереди - правый глаз Гальперина и челюсть. Осадчий мутузит его, как грушу. Поднимает, осевшее на пол тело и снова накидывает удар за ударом.

 - Паша! Не надо! Паш, отпусти его! Прошу! - вклиниваюсь между ними, защищая своим телом мужа. Просто инстинкт. Меня принесло сюда как-то механически. Я, вдруг, осознала, что если не вмешаюсь, Павел его прикончит.

- Уйди, Яська! - грохочет разозлённым буйволом мне в лицо.

- Не уйду! Хватит! Ты же его убьёшь!

- Переживаешь за этого ушлёпка? Даже после всего, что он сделал? - Пашка роняет руки и через секунду хватает меня за подбородок. Рассматривает моё лицо ястребиным взглядом и неожиданно выдаёт, словно выжимает из себя, - Ну давайте! Идите! Отпускаю! - кидается словами, как ножами для метания.

- Нет. Я... остаюсь. - Притягиваю его за пояс треников и жадно впиваюсь в рот. Осадчий подхватывает поцелуй. Овладевает мои ртом с решительностью и напором такой мощи, что требуется немало сил, чтобы удержаться на ногах. Буравит языком, пробуждая  в самом низу моего живота спящий все эти годы вулкан.