Смеркалось, только мягко мерцало небо на закате, над Петроградской стороной. Горели уличные фонари. Тихо-тихо двигались подельщики вдоль фасада здания… Петя почти перестал бояться – все внимание сосредоточивалось на том, чтобы не издать ни единого звука. Стараясь двигаться так же тихо, по кивку Васильева вылетел за угол. И сразу увидел! Прямоугольная яма, ближе к другому углу торца, метрах в десяти. Яма – световой колодец, для глухого подвального окна. Из этой ямы торчали как минимум два силуэта, еще темнее вечернего двора.

Васильев не вел переговоров: его пистолет издал уже знакомый громкий шелест, второй… Одновременно со вторым «шелестом» один из «силуэтов» выпрыгнул из ямы, словно подброшенный пружиной. Мгновение – и он, повернувшись в невероятном прыжке, уже стоял лицом к стрелявшему. Но Петя не зевал, он вел стволом, перехватил тяжелое оружие второй рукой. Пистолет громыхнул гулко и страшно, эхо заметалось между зданий, где-то залаяли собаки. Человек рухнул навзничь, словно его сильно толкнули.

Петя замешкался… Он просто не знал, что надо делать дальше. А Васильев уже стоял над ямой, над лежащим человеком, тихо звал:

– Макаров! Дмитриенко!

Из-за угла вылетали эти двое – тоже бесшумно, как тени. Ничего не объясняя, Васильев показал рукой. Двое спрятали пистолеты, потянули из ямы лежащего лицом на земле. Перед ямой лежало нечто, у чего сразу угадывался ствол. Длинный, совсем не пистолетный. А Васильев махнул Пете: «Помогай!» Они вдвоем начали поднимать, как думал Петя, убитого им человека. Раненый застонал, вся правая половина груди у него была залита темным, тревожно и жутко пахло кровью.

– Ти-хо! – раздельно и страшно произнес Васильев. Как ни странно, человек замолчал.

Все было сделано мгновенно: труп, пулемет и трое людей сидели позади сидений. На втором сиденье Васильев и Петя сжимали между собой хрипящего раненого, шофер вел.

На улице к ним кинулись двое, и Петя уже полез за пистолетом. Тянул ствол и дико думал: «Привыкаю». Оказалось – это были два милиционера, патруль, вовсе не нужно стрелять.

– Товарищи! Вы слышали стрельбу?

– Мы и стреляли. Враг уничтожен, товарищи, переходите к своей дальнейшей службе.

– Да вы сами кто будете?!

– Старший майор госбезопасности Васильев!

Васильев произнес это так, словно лязгнули гусеницы танка. Он не дал в руки удостоверения, просто показал его открытым. Милиционеров как взрывом отнесло от машины.

– Теперь, товарищ Кац, нам в городе нечего делать: разве этого вот допросить.

«Этот вот» тяжело дышал, все сильнее хрипел. Кровь пропитала уже и брюки, заляпала сиденье и пол. В этой залитой человеческой кровью машине Петя и начал путь в Шамбалу. Как ни был Петя напряжен, как ни сложно было у него на душе, все-таки Петя был очень молод, обучаем, легко приспосабливался ко всему. Пете все еще хотелось иногда помотать головой… Казалось, что стоит помотать, – и исчезнет кошмар последних дней; он опять окажется дома, расскажет, как сдавал экзамен, а дед побежит ставить чайник…

А одновременно Петя входил во вкус своей новой жизни – и увлекательной, и страшной. К тому же он не так много ездил на машинах, чтобы не получать удовольствие.

Город уже давно спал. Даже странно было на фоне пустых улиц, черных окон, что вдруг зазвенел, металлически завыл на поворотах трамвай. Раза два проносились по улицам машины: «ЗиС» и еще такой же «черный воронок», как у «Васильева».

– Куда мы едем?

– Отвыкни задавать вопросы, товарищ Кац. Все узнаешь.

Машина проехала мимо огромного здания на Литейном, 4. Уже три года здесь было здание НКВД…