– Ну что ты так рванул? Вроде трупов уже повидал. Лучше посмотри, штука хорошая.

Васильев показывал пистолет с толстым стволом… Нет! Это на ствол было накручено что-то.

– Между прочим, немецкая работа, – немецкий PP 7,65 с глушителем. Мы и тебе такой заведем, товарищ Кац. Кровь замой, товарищ Кац, хотя бы на пиджаке. Замывай быстрее, и пошли.

Петя не мог отойти от морока. В комнатке валялись три убитых в упор в головы трупа, стоял стальной, тревожный запах крови. Кровь продолжала заливать пол; чтобы не стоять в луже, Петя был вынужден подвинуться.

– Товарищ Васильев… Это ж свои…

Петя указал рукой на форму:

– «Свои!» Зачем они пришли, помнишь?

– За мной…

– И за тобой, и за мной. Убивать нас они пришли… эти «свои». Вот в чем ты молодец, ты очень хорошо себя вел. Помог мне просто замечательно. Было бы у нас время, прямо сейчас дал бы тебе выпить стакан крови. Сам догадался, что их морочить надо, или Голос услышал?

– И то и другое…

Васильев кивнул, и тут Голос прозвучал внутри Пети еще раз…

– Товарищ Васильев… Может, это полная блажь, но только наружу мне не хочется… Голос мне не советует.

– Блажь не блажь, а все может быть. Пойдем-ка!

Вышли из Первого отдела, и товарищ Васильев, старясь не шуметь, подвел Петю к окну. К самому обычному окну первого этажа, с видом на внутренний двор. Тихий вечер, деревья еще голые, стоит машина: «черный ворон», выкрашенный в черный цвет «газик». В машине – шофер, рядом стоит молодой человек в штатском, рука в кармане. В стороне прохаживаются еще двое.

– Все в порядке? – Петя спрашивал с огромным облегчением.

– В машине люди мои… Но ты посмотри внимательней и скажи – куда тебе особенно не хочется.

Петя всмотрелся, напрягая воображение. Двор как двор… Принадлежащее университету и при том мало посещаемое место. Открытое, светлое, ни в какое сравнение не идущее с подворотней место! Но, как ни странно, в этом пространстве и правда оказались места, куда ему особенно не хотелось. Очень не хотелось ему, например, заворачивать за угол здания. И садиться в машину не хотелось. А вот место с другой стороны здания было «чистым».

– Значит, засада за углом. Чтобы мы поехали и прямо на поджидающих. Дорога-то единственная, и куда она выводит?

– К воротам…

– А сперва заворачивает за угол. Верно? Тут всех сразу и положить. Та-ак…

Васильев завозился, доставая из внутренних карманов приличных размеров пистолет.

– Бери.

Руку Пети сразу оттянуло.

– Тоже иностранный… «Маузер». Пользоваться умеешь?

– Нас на сборах учили.

– Значит, так: если кого-то завалишь – молодец. Но это не обязательно. Если просто заставишь противника залечь, напугаешь – уже хорошо. А палит эта штука очень громко. Ну, пошли.

Что-то плыло как сквозь балдахин папиросного дыма. Что-то причудливо менялось. Голос, дурацкая блажь, оборачивался спасителем. Восточная мистика – необходимейшей частью народно-хозяйственных планов. Папа был вовсе не папа. Живой Петя оказывался покойником. Вечернее здание университета оборачивалось полем боя. Торцы зданий – местами засад. В коридорах следовало подумать о секторах обстрела, в аудиториях – о путях отхода, точках минирования и доступности для метания гранат. Петя шел по коридору родного университета с револьвером и собирался применить его против засады. Надо же…

Вот для Васильева все было понятно и привычно. Васильев явно не испытывал желания помотать головой. Васильев энергично шагал по коридору, по-хозяйски вошел в аудиторию… Очень деловито, не потратив лишней минуты, Васильев отворил окно… мягко так, придерживая рукой. И махнул Пете – вперед! Петя считал, что он спрыгнул на мягкую землю бесшумно, но Васильев покачал головой. Сам он спустился с высоты в полтора метра, как призрак, придерживаясь за подоконник левой рукой: в правой опять был небольшой пистолет с огромным толстым стволищем.