- Нам не о чем разговаривать, - коротко говорю, глотая комок подступивших слез, но при ней ни за что не покажу слабости. – Как ты могла?

- Мне всегда было интересно, что станет делать мой любимый муж, когда вдруг лишится единственной нити, что связывает нас двоих, - задумчиво уставилась в пространство, разговаривая сама с собой вслух. Я молчу, желая услышать ее истинные намерения моих мучений. – Увы, он не отпустил меня, Оля, - устремляет свои черные глаза, будто посылает сотню иголок, что прокалывают насквозь мое тело. – Все зашло слишком далеко, - качает головой, как бы жалея, что вышло именно так. – Но, теперь я не смогу просто так взять и вернуть тебя домой, на кону моя жизнь и моя любовь.

- Владимир Сергеевич тоже в этом учувствует? – обвожу помещение рукой, показывая на весь цирк в их постановке.

- Частично, - честно признается, лишая меня воздуха. Сердце колотится так сильно, что кажется выскочит прямо в обе моих ладони и навек прекратит биться, качая кровь в бездыханном теле.

- Леонид никогда не простит отца, - отказываясь верить в услышанное, умом понимаю, что мой муж даже не догадывается об отношениях наших родителей. Каролина рассмеялась, отмахиваясь от меня.

- Не переживай, дорогая дочь, твой муж ни о чем не догадается, - хохотнув, она продолжает. – Тем более, скучать ему не придется, поверь мне, на твое место уже есть прекрасная дама.

Я соскочила со стула и подлетела к перегородке, ударяя по той кулаками. Мне больно, но это не сравнимо с тем, что творится внутри меня, а услышав от матери подобное, хочется и вправду на миг превратится в сумасшедшую, чтобы все это оказалось жестоким розыгрышем. Под такт моего срыва, мать смеется, чем еще сильнее злит меня.

- Хватит! – кричу на нее, - Замолчи! – Но Каролина продолжает. В помещение вошли два санитара и оттащили меня от перегородки, на которой была размазана моя собственная кровь. Опускаю глаза на руки, а на костяшках мелкие раны, но их множество. Кровь медленно проступает, как и слезы запеленали мои глаза.

- Девочка моя, - ласково обращается Каролина, привлекая к себе внимание. – Ты должна понять, как я себя чувствую, запертая в клетке твоего отца. Ты обязательно поймешь, - кивает головой в подтверждение своим словам. – Пройдет много времени, но, дорогая моя, ты научишься жить с этим, как я.

- Ты ненормальная, - смотрю ей в глаза, видя свое отражение в них. Каролина вновь подходит к перегородке, молча глядит на меня, а затем разворачивается и уходит на выходе бросая вслед обжигающие слова.

- Сегодня ты не в себе, доченька, но я буду часто тебя навещать, - подмигивает обоим мужчинам-санитарам, а затем хлопает дверью.

Это была наша самая первая встреча с Каролиной. Мать решила убедиться лично, что все идет по ее плану, заметает следы, боясь вдруг кто поверит мне в мою адекватность. Чуть позже миловидная женщина-психиатр проводила со мной беседы, пытаясь подтвердить диагноз, который был прописан в моей карте. Она была удивлена и одновременно напугана, догадываясь что происходит в психиатрической клинике.

- Оля, вы помните себя маленькой? – задает вопрос женщина-врач, чьи имена я не желаю запоминать. Если начну называть все своими вещами, уверую в свою участь, и тогда прекращу бороться. Такие беседы практически ритуал перед сном. – С какого возраста вы отчетливо помните события? – настаивает, нежно улыбаясь мне. Мы сидим в камере, между нами стол, как преграда. Санитары в целях безопасности пристегивают меня наручниками за рукоять железного, привинченного к полу, стула.