- Вы не знаете, где находитесь?

- Нет, - подбородок затрясся, а глаза затмило пеленой слез. Видимо, это стало последней каплей в моих страданиях. Я заплакала. Мужчина не трогал меня и не утешал, наоборот, дал свободу моим эмоциям.

- Вы в России, в одной из закрытых психиатрических клиник, где содержат преступников-убийц. Но по судмедэкспертизе, признанные невменяемыми. Вы можете себе представить, как на вас смотрит персонал здесь?

Ахнув, не могла поверить его словам. Резко замотав головой, просила врача, чтобы прекратил шутить и издеваться надо мной. Сил встать не было, поэтому рухнула всем телом на пол и свернулась в клубочек. Конечно, никто меня не станет искать здесь. Леониду даже в голову такое не придет, ведь все подстроено так, будто я сама его бросила.

- Оля, - зовет меня, хлопая по плечу совсем легонько. Я распахнула заплаканные глаза, в которых жизнь постепенно начала угасать. – Я помогу вам, только доверьтесь мне.

Резко села, будто на меня только что вылили ушат с холодной водой, отрезвляя и прочищая мозги.

- Вы не лжете? – даже сама услышала в своем голосе проблески надежды. Мужчина кивнул.

- Не сразу, - продолжает. – Уйдет много времени, но, прошу вас, доверьтесь мне. И постарайтесь вести себя так же, как и прежде.

- Разве я смогу?

- Хотите выбраться? – грубо задает вопрос, нахмурив свои брови.

- Конечно! – закивала головой, как болванчик.

- Тогда, сможете. Все в ваших руках. Не обещаю, что пройдет безболезненно, но все же лучше, чем сидеть здесь среди ненормальных. – Мужчина вздохнул, будто устал от всего происходящего. – Пора заканчивать представление.

На этих словах врач закончил со мной общение, принимаясь обрабатывать вторую ногу, на которой с большого пальца стал слезать ноготь. Я привыкла к подобным травмам, но вид мужчины был такой, будто там дела обстоят гораздо хуже. Лежа на спине, думала, что пусть надежда и призрачная, но она появилась, а значит, скоро Леонид узнает, что только ради него я боролась за себя здесь среди одиночества и белых камер. Только светлые воспоминания нашей любви помогли мне сохранить рассудок и не свихнуться, превращаясь в одного из многих, кто тут по «призванию». Каролина для меня навсегда умерла. Не смогу простить мать за всю боль, которую она причинила мне, и наверняка ее не гложет совесть. И, если однажды, я получу шанс посмотреть в глаза своей матери, это будет последний раз, когда она увидит свою дочь.

- Всё, - прогремел голос врача. – Неделя никаких тренировок.

Я посмотрела на обе ноги – перебинтованы полностью, так что встать сама не смогу. Одними губами шепчу «спасибо», а мужчина едва уловимо кивает в ответ.

- Санитары! – позвал своих ребят на помощь, те тут же оказались возле меня. – Унесите больную в камеру, неделя на восстановление. В протоколе запишите «травма обеих стоп». Заказчику отправлять запись видеонаблюдения что имеется в архиве. Все ясно?

Оба громилы переглянулись между собой, но не сказали врачу что-то поперек. Их это не касается, проще быть в неведении, если желаешь сохранить рабочее место и свое лицо. Аккуратно положив меня на носилки, унесли прочь из зала, ставшего моим первым шаг на пути к высвобождению из гребанного ада. В душе все еще пребываю в шоке, и отчасти где-то таится частичка недоверия. А вдруг это проверка, или новая проделка Каролины? Вдруг мама решила посмотреть, насколько я доверчивая, и подослала этого мужчину в качестве наживки. Черт возьми! Но, ведь она уже несколько месяцев своего носа тут не показывает, а стало быть, ей нет никакого дела до меня. Пусть будет то, что должно.