- А-а-а! – закричала так, что горло жечь начало. Белая атласная ленточка впилась в кожу от сильного напряжения, разрезав венку над щиколоткой, мгновенно пропитывая ткань в алый цвет. Зажимаю обеими руками порез, даваясь слезами. Несколько минут спустя, и ко мне врываются два санитара в сопровождении врача. Дышу прерывисто и надрывно. Врач присел на корточки передо мной, не глядя мне в глаза, приступил осматривать повреждения. Сама даже не заметила, что оба его помощников внесли носилки с чемоданчиком. Мужчина прощупал всю ногу, начиная с колена, а потом резко нажал над порезом, и кровь перестала течь.

- Ножницы, - скомандовал он, и хмурый парень, одетый во всё белое, передает ему режущий предмет. Другой же встал около меня, приготовившись к любому моему выпаду. Только мне в данную секунду совершенно не до побегов или желания навредить мужчине: мне самой больно, да так, что готова волосы рвать на голове и истошно орать. Врач разрезает ленту, снимая со стопы пуанту, затем передает ножницы помощнику, тот освобождает мою вторую ногу. Ощущаю прилив крови к отекшим пальцам, частично радуясь, что все обернулось таким образом. Теперь несколько дней, а то и недель они прекратят истязания по приказу матери.

- Вы намеренно перекрутили ленту? – осматривая порез, врач, мужчина лет за пятьдесят, поднимает на меня свои серые и тусклые глаза. Отрицательно мотаю головой, прикусывая нижнюю губу, заглушая свой рвущийся рык. – Хорошо, - согласно кивает, продолжая. – Запишем, что пуанты попались бракованные. Каролина Эдуардовна не должна прознать об этом инциденте. – Он внимательно уставился на меня, ожидая кивка.

- Если прознает, что случится? – решила поинтересоваться, и скривилась от боли, когда мужчина начал перебинтовывать всю лодыжку целиком.

- Ничего хорошего, Ольга, - нахмурился, продолжая манипуляции. Затем на секунду остановился и велел двум помощникам удалиться из зала. – Уйдите.

- Но, - первый пытается возразить.

- Я сказал, выйти вон! – повысив голос, врач искоса поглядел на меня. – Не ее бояться надо, а тех, кто упекает в камеру за четырьмя стенами.

Впервые я ахнула, удивленная его словам. Не верила своим ушам, что врач это произнес, громко и четко. Но сам мужчина не придавал никакого значения на мое выражение лица, словно перед ним сидела бездушная кукла, которой вдруг понадобилась помощь. Мужчина продолжил бинтовать мою рану на ноге, игнорируя безмолвную тишину. Ощупав стопы, что-то говорил про себя, но едва ли могла расслышать.

- Послушайте, - он первым нарушает безмолвие, и я с волнением уставилась на него. По телу прошла дрожь, которая сотнями иголок ощущалась во всех местах моих истерзанных ног. Кажется, что врач боится говорить, но и смолчать не может. На миг загорается надежда, что сумею убедить его в своей адекватности. – Вы говорите, что ваш муж – психиатр, - это не вопрос, но он ожидает от меня подтверждения.

- Да, это так, - в горле комок стоит. Живо представляю лицо Лёни, и будто ощущаю его запах духов рядом с собой. Мужчина кивает, замолчав на мгновение. – Леонид Островский, - решаю уточнить, вдруг ему что-либо о нём известно.

- К сожалению, я не знаком с ним, но кое-что слышал, - говорит шёпотом, чтобы только я могла понять. Сама смотрю на его губы, читая по ним, убеждаюсь, что это не сон, и впервые со мной говорят, как с нормальным человеком. – Сейчас ваш муж здесь.

- В смысле? – прерываю, пискнув от неожиданности. О своем местонахождении я ничего не знаю, потому как это покрыто тайной, за которую Каролина платит не малые суммы. Врач с удивлением посмотрел на меня.