– Капитан, нужно возвращаться. – Уолш, я убью тебя!

Но все же потратил еще несколько секунд, чтобы модифицировать броню. Литые пластины с торса и рук стекли книзу, оставляя на мне лишь защитный второй слой из прочной и гибкой композитной ткани, плотно облегающей фигуру. Шлем повесил на особое крепление на поясе.

– Господин полковник, – снова Уолш. Недоволен, что я позволяю себе излишний риск. Нетерпеливо отмахнулся и, легко подхватив девушку на руки, шагнул в развороченный проем.

Шлюз не открывался. Сталс пытался справиться с замком, но считыватель отказывался работать.

– Капитан, люк заклинило. Электроника вышла из строя, – доложил тот.

– Вырезайте, – скомандовал уверенно и укрыл землянку от оплавленных брызг собственной спиной.

– Внимание, до взрыва реактора одна минута! – опять искин.

– Быстрее! – рыкнул я и первым нырнул в стыковочный шлюз. Девушка замерла на моих руках и, казалось, даже не дышала. Ее взгляд был прикован к иллюминаторам.

Вот и гудящий двигателями шаттл. Пристегнул свою драгоценную ношу к креслу, ближайшему к кабине пилота, и нажал маленькую кнопку на ее комбинезоне, чтобы, наконец, закрыть потрясающее тело от алчных взглядов штурмовиков. В следующий миг транспортник отстыковался, резко ускоряясь. Нам к подобным перегрузкам было не привыкать, а вот для девушки это уже слишком. Она побледнела и хрипло дышала, сжав ремни тонкими пальчиками.

– Капитан, мы не успеем добраться до крейсера, – сообщил пилот.

– Подойти максимально близко, пусть прикроют нас щитами. – Тряхнет, конечно, знатно, но поле защитит шаттл.

Пилот все набирал скорость, я с опаской посмотрел на девушку. Словно проклятая броня самовольно вернулась и сейчас решила сдавить мне ребра. Сжав губы, малышка плакала. Прозрачные капли стекали по бархатной коже. Даже представить не берусь, каково это – чувствовать ее кончиками пальцев.

– Не плачь, – умоляюще прошептал я. Ее боль разрывала мое нутро в клочья, впивалась отравленным лезвием в спину.

Протянул руку без перчатки вперед и нагло и самонадеянно посмел коснуться щеки, стирая влажные дорожки. Невероятное ощущение кожа к коже буквально вышибло меня из этой вселенной. «Моя!» – ликовал я, но вдруг девушка сжалась и обмякла, буквально повисая на ремнях. В этот момент станция взорвалась, челнок закрутило и вытолкало в защитное поле крейсера. Пилоту удалось стабилизировать борт.

– Док! Что с ней? – воскликнул я в панике.

Командный врач отстегнул ремни и быстро оказался возле землянки. Он также избавился от перчаток и потянулся вперед обнаженной рукой. Против воли выпустил слабую волну, отгоняя наглого самца от моей пары. Штурмовик нервно хохотнул и убрал ладонь.

– Я не могу проводить осмотр на расстоянии, – произнес он. – Она ведь землянка? – кивнул в ответ. – Портативные приборы не настроены на их геном, но я прошел обязательную программу обучения и в состоянии диагностировать отклонения от нормы. Мне крайне сложно даже представить, что вы чувствуете сейчас рядом со своей истинной, но постарайтесь контролировать эмоции. В конце концов, это просто напугает девушку.

В словах врача была логика, но как взять себя в руки, когда нутро просто рвет от противоречивых и мощных порывов: укрыть ее от всего мира, защитить, заботиться, спрятать ото всех и… любить.

– Она дышит, – пробивался ко мне голос дока, – пульс в норме. Скорее всего, организм просто не справился с перегрузками. На крейсере я дам точное заключение.

Ступив, наконец, на Алинар, никому не позволил коснуться девушки. Сам отнес ее в медблок, распугивая экипаж агрессивными выпадами. Только док рискнул приблизиться, отважно настраивая ренегар в моем присутствии. Он профессионально не реагировал на всплески эмоций, но потом, вдруг, строго произнес: