Я оборачиваюсь через плечо и вижу людей, которые движутся на выход.

Говорю:

- Давай обсудим, когда выйдем?

Яр смотрит поверх моей головы и спрашивает:

- А что такое? Почему не здесь?

- Потому что! А ну двигайся! – я сержусь и толкаю его ладонями в грудь.

Он по инерции делает шаг назад и снова замирает. Выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня с насмешкой:

- Что-то не хочу.

Я же чувствую, что за моей спиной стоят люди, и начинаю сильно нервничать. Наконец я не выдерживаю:

- Понравился! Фильм понравился, понятно?

Поднимаю на Шмелева почти умоляющий взгляд, и он наконец сдается. Разворачивается и движется на выход. С облегчением я следую за ним.

Снова молча мы идем на остановку, садимся в автобус. Мое нервное возбуждение никак не хочет униматься. К тому же я бесконечно пытаюсь подсчитать, сколько калорий употребила на этот сеанс.

- Жендос, ты чего такая шальная? – спрашивает Яр, и я в очередной раз думаю, что он более проницательный, чем я привыкла о нем думать.

А я вдруг интересуюсь:

- Тебе понравилось кино?

Шмелев подтормаживает. Долго смотрит на меня. А потом, будто понимая, как для меня это важно, коротко кивает.

Большего я и просить не могла бы.

Я закусываю обе губы сразу, втягивая их внутрь, и смотрю за окно. Мне скоро выходить. Там все еще метет. Как и в моей голове.

- Ладно. Хорошо, - отрывисто сообщаю я. – Ну, в следующий раз выберешь то, что тебе нравится. Все по-честному.

- А ты совсем сдвинута на том, чтобы все было честно, да, Жендос?

- А что в этом плохого?

- Ничего, кроме того, что так с ума съехать недолго, - тихо говорит Яр, глядя на меня с высоты своего роста.

К счастью, мы подъезжаем к нужной остановке, и я вываливаюсь из автобуса. Иду домой, а там, не застав никого, сразу направляюсь в туалет. Настало время расплачиваться за карамельный попкорн. Точнее, избавиться от него.

13. Глава 13

Ярослав

Смотрю на хрупкую фигуру в розовом пуховике, которая лезет через сугроб. Гольцман пошатывается, оступившись, и хватается за урну, чтобы удержаться. Я хмыкаю, стоя в плавно отъезжающем автобусе. Господи, какая же она неловкая. Ну как можно ее не цеплять?

Бросаю прощальный взгляд на яркое пятно в вечерних сумерках, и наконец отворачиваюсь. И что за цвет для куртки? Розовый. Никак не могу понять, почему она так одевается. Как с чужого плеча. Видно же, что ей самой все это не нравится. Снова чувствую какой-то сильный прилив раздражения. Эта девчонка меня бесит так, что суставы выкручивает. При этом понять природу этого чувства я понять не в состоянии. Но каждый раз, когда она рядом, все нутро подрывает. Прямо не могу молчать, постоянно хочется ее уколоть побольнее.

И одежда вот эта. Ну зачем? Взрослая девка, а одевает ее мама? Что это, инфантильность сотового левела?

И почему я решил, что это мать составляла ей гардероб? Да потому что вижу. Как видно по самым матерым ботаникам, что их бабушка воспитала. Тут не промахнешься.

Пытаюсь себя притормозить и вспоминаю, как она сегодня сказала о том, что ее унижали в школе. Срабатывает моментально. Досада тут же тушит мое недовольство. Я, конечно, иногда веду себя как последняя скотина, но слабых я никогда не опускал. Я и с Гольцман закусываюсь только потому, что она всегда отвечает. Противостоит мне со всей возможной отдачей. И каждый раз это доставляет мне странное удовольствие.

Через две остановки после Гольцман я выхожу и иду домой, закуривая на морозе. Электронные сигареты – просто дар современности. Все тот же никотин и никакого запаха табачного дыма. Нет, поймите меня правильно, долбанные вредные привычки – это всегда плохо. Но я курить начал лет с десяти, и с тех пор никак не соскочу. А сейчас просто радуюсь, что родные до меня не докапываются из-за запаха. Сам втайне надеюсь, что скоро смогу бросить. Чисто из финансовых соображений. Не выгодно ни разу.