- Лара Эйлин, прошу прощения, там приехали с мельницы, что-то случилось.

Мне очень хотелось притвориться мертвой, но…

Я – хозяйка, никуда от не денешься.

Мельника Джаббера я выносила с трудом и давно подозревала, что тот ворует, но никак не удавалось поймать этого хитрого жадного ублюдка за руку. Согласно договору аренды, помимо обычной ежемесячной платы, он должен был отдавать нам с лэрдом Мангуром долю от дохода, но, похоже, значительно преуменьшал в отчетности его размеры, утаивая часть помолов. Да и работники нередко жаловались на грубость Джаббера – вплоть до рукоприкладства.

Я не раз предлагала найти другого мельника, но решение мы должны были принять сообща, а Мангур колебался. Возможно, на этот раз повод для расторжения аренды будет действительно веским?

Когда я вышла в приемную, Ласс, слуга, обычно сопровождавший меня в поездках по имению, встал и поклонился.

- Лара Эйлин, на мельнице несчастье, пострадал один из работников. Рука попала под ремень.

- Проклятье! Жив?

- Да, но…

- Лекаря позвали?

- Говорит, что руку придется отнять по локоть.

А ведь этот мерзавец клялся, что заменит прохудившийся защитный кожух! Вот и повод наконец избавиться от него, но видят боги, я хотела бы обойтись без подобных происшествий. Молодой мужчина стал калекой, и нам с Мангуром придется пожизненно выплачивать ему содержание, даже если он найдет себе какую-нибудь посильную работу.

- Поехали! – приказала я Лассу.

Не было ни сил, ни желания, но имело смысл покончить со всем сразу.

На горизонте уже начали собираться лиловые тучи. Стоило поторопиться, чтобы опередить грозу, и я направила коня по прибрежной тропе – напрямик. Ласс, ворча что-то себе под нос, свернул следом.

- Лара Эйлин, в лесу на днях опять видели браконьеров, - предостерег он. – Надо бы поосторожнее. Не посмотрят, что вы женщина и хозяйка имения.

Браконьеры были нашей бедой, с которой боролись, но тщетно. Каждый крестьянин получал разрешение на охоту - с условием сдавать часть добычи в замок и не превышать разумных пределов. Однако летом, когда звери выводили детенышей, охотиться строго запрещалось. Нарушителей ловили, наказывали, и все же браконьеров это не пугало. Ласс был прав: встреча в лесу с вооруженными негодяями могла обойтись слишком дорого.

Я остановилась: еще не поздно было вернуться на дорогу. Ну да, она делала большую петлю, увеличивая путь до мельницы почти вдвое, но там нас точно не ждала опасность.

Издалека донесся глухой раскат: гроза приближалась быстрее, чем я думала.

- Рискнем. Вряд ли браконьеры отправятся в лес под непогоду. Только надо поторопиться.

Мы были уже на полдороги, когда я заметила у ручья что-то темное. Выглядело как лежащий человек, но его скрывали ветви кустарника.

- Взгляни, что там, – я повернулась к Лассу и махнула рукой в сторону ручья.

Подъехав ближе, слуга спешился, наклонился.

- Мужчина. Без сознания, но, кажется, жив. Да, дышит.

Первой мыслью было то, что один из отчаявшихся обратить на себя мое внимание решил подобраться таким вот замысловатым способом. Но я тут же ее отмела.

Никто не знал, что я поеду сегодня на мельницу, поскольку еще час назад у меня были совсем другие намерения: устроить себе отдых до самого вечера. И уж точно никому в голову не пришло бы караулить здесь, в глуши.

- Ты видел его раньше? – спросила я, вглядываясь в искаженное страданием незнакомое лицо.

- Никогда, - покачал головой Ласс. – Да он ранен, госпожа!

Под простым дорожным плащом у мужчины, моего ровесника или чуть постарше, оказалась богатая одежда, потемневшая от запекшейся крови. Темные волосы спутались, на лбу выступила испарина, губы, напротив, пересохли. Ресницы дрогнули, он приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, но тут же снова потерял сознание.