Артур, к слову, в погоню за мной не бросается. Рявкнув что-то невнятное напоследок, Шахов снова жмет на педаль газа и уезжает.

Интересно, какое настроение сейчас у зазнавшегося Артура? Наверняка он рассердился.

Подхожу к серой многоэтажке и набираю код домофона.

Жилище свекрови еще советской постройки, время здесь будто остановилось. Стены выкрашены голубой эмалью, бетонный пол, засаленные лестничные перила. А главное — запах. За те минуты, пока я вызываю грохочущий лифт, насквозь успеваю пропитаться «Валокордином» и кошками.

Поднимаюсь на пятый этаж и шагаю к чуть приоткрытой двери, обитой черной кожаной пленкой. Свекровь не прячется за семью замками, потому что знает всех соседей, да и воровать у нее нечего. Не мои слова — так отвечает сама Раиса Федоровна на скромные замечания по поводу безопасности.

Захожу в квартиру, но дальше порога не двигаюсь.

— Тук-тук-ту-у-ук! — приветливо говорю позывной для Мии.

— Мама приехала! — из глубины комнаты раздается звонкий визг дочери и быстрые топотки.

Присаживаюсь на корточки и вытягиваю руки вперед, чтобы обнять дочь. Малышка, наряженная в розовые колготки и белую футболку, радостно бежит ко мне. Чудо, а не девочка. Она так похожа на меня. У Мии светлые мягкие волосы, милые ямочки на щеках и носик-кнопка. Отличаемся мы только глазами. У меня небесно-голубые, а у дочери карие. Если смотреть в темные омуты Мии, то легко можно утонуть в их очаровании.

Останавливается рядом и трясет бумажным листочком.

Я полностью погружена в общение с Мией, но краем глаза замечаю грузную фигуру свекрови.

— Ну наконец-то, — ворчит.

— Здравствуйте, Раиса Федоровна, — не поднимая взгляда, приветствую женщину.

Наши отношения со свекровью натянуты. Раиса Федоровна не очень довольна, что сын выбрал меня в качестве жены. Свекровь искренне считает, что Иван достоин большего.

Как хорошо, что для Мии все проблемы неважны.

— Это тебе, — дочь отдает мне листочек с рисунком и деловито объясняет: — вот эта принцесса в короне — ты, мама. А я в пышном платье здесь стою.

— Прелесть какая! — я как мать считаю любую каракулю Мии вершиной искусства.

Однако, разглядев непонятную кляксу, начирканную коричневым карандашом, решаю уточнить детали у автора:

— А это что за снеговик? — говорю «снеговик», ведь слово, на которое действительно похожа клякса, Мии слышать еще рано.

Дочь смеется и прикрывает ладошками рот.

— Это папа!

Свекровь недовольно фыркает и поджимает губки. Нервно вытирает руки о фартук.

— Глупости! — спешит заступиться за Ивана. — Совсем непохожа на человека. Куча какая-то. Внучка не умеет рисовать!

— Раиса Федоровна, — поднимаюсь на ноги, — для своих лет Мия рисует отлично. Не забывайте, ей всего три года. Не нужно требовать от девочки шедевров.

— Пусть с детства учится разделять мух от котлет! Папу надо рисовать красивым и сильным. Разукрашивать всеми цветами радуги.

— Обязательно в следующий раз так и сделает, — вздыхаю, но не могу не улыбаться, глядя на доченьку, — Мись, надевай сарафан и неси свой рюкзачок. Мы едем домой.

— Ура!

Малышка резво бежит в комнату и принимается за сборы. Девочка хорошо развита, умна и радует меня самостоятельностью.

Тучная свекровь со своими фиолетовыми волосами и хлопковым халатом в мелкий цветочек медленно разворачивается и переваливается с ноги на ногу в кухню. Гремит котелками.

— Александра, — кричит мне, — как там Ванюша? Мне показалось, у него болезненный голос.

— Живее всех живых ваш сын.

Покряхтев, Раиса Федоровна топает обратно и держит в руках большой пакет.

— На, — протягивает его мне. — Тефтели с пюре отвезешь Ване и банку солений.