Он разбежался и перепрыгнул через плетень. Крик, который раздался на все селение – был криком мальчика. Стопой он попал на торчащие железные прутья, что отец заготовил для ловли Дьявола. Мать освободила его ногу и стеблями канатника замотала всю стопу в листьях лекарственного растения.

Но пришла боль… К ужину боль выросла как тростник у реки. К ночи боль стала невыносимой.

Мальчик лежал на соломе, и чтобы не слышали его стоны зажимал в зубах толстый стебель бамбука. Если люди увидят его боль, жрец не позовет его на Шествие изгнания Беса, как не позвали на охоту, когда он однажды поранил в зарослях кактусов руку и та разбухла, как папайя.

Оставалось уходить, унести боль в дальние заросли, подальше от людей, чтобы ее никто не видел, туда, в рощу, за деревья фикусов.

Ночью началась Великая охота мужчин.

Мощным ударом палки размозжили голову обезьяне, ее тело повесили на ворота селения. Прошли все дома и обрызгали их стены обезьяньей кровью, а порог подмели обезьяньим хвостом.

Когда у каждого мужчины на лице появился мазок обезьяньей крови, толпа двинулась в путь.

Охота сопровождалась диким улюлюканьем, завываниями, ударами в тари, вырезанными из панциря черепахи, визжанием, беготней и выкрикиванием проклятий злым духам. В руках толпы были заготовлены луки и копья, по пути собирались камни. Пройдя последнюю хижину, мужчины убивали любую живую тварь, что была на их пути. Дьявол единственный день в году отступает и вселяется в любую живую тварь. На пути оказались ослица, коза и кошка.

Толпа с шумом прочесала высокие кусты, оттуда выскочила лиса, но была тут же убита. Процессия подходила к деревьям фикусов, за которыми заметили некоторое шевеление. Вот где их поджидал Дьявол. Нескольким охотникам показалось, что это мальчик. Они быстро отбросили эту мысль. Дьявол принял его облик.

Окружили рощу и под крик вождя забросили первые камни, самые тяжелые. Затем бросали камни полегче, кто сколько мог. Атаку закончили прицельным посыланием стрел туда, где раздавался звук, где возникали шелест или шорох. Они дождались предсмертного стона. Они дождались, когда раненая тигрица шатаясь вышла из зарослей, рухнула и издохла перед ревущей толпой.

Дьявол хитер. Он готов прикинуться мертвой тигрицей или мертвым ослом, но он бессмертен. Ему никто не верит. Стон его означал, что он не собирается покинуть рощу, а значит покинуть селение. И тогда лазутчики точно показали, откуда возникли новые стоны. Туда полетела последняя партия наточенных копий с наконечниками, отравленными ядом кураре. Тринадцать копий взлетели в воздух. И те, кто увидел мальчика, вспомнили, что ему тринадцать лет. Одно копье убивало один год его жизни. Не оставляя ему ничего.

Когда взошла луна воины покинули место последнего изгнания Дьявола. Возвращались в пыли и в тишине, в тишине и в пыли. Лунная дорога казалась легкой и неземной.

После крутого изгиба все увидели, что на дороге кто-то стоит. Скорее, это был жрец, который все знал и вышел поздравить с победой.

Но каждый шаг давался тяжелее, потому что это был не жрец.

Посреди дороги возвышалась фигура высокого человека в темной накидке, натянутой на голову.

Да кто же это? Почему он один и не держит в руках дары?

Первым по Закону племени путника должен опознать Вождь.

– Дьявол! – заорал Вождь.

– Ангел! – заорал кто-то из толпы.

– Он обхитрил нас, – завизжал Вождь. – Он захватил деревню и наших женщин. Кто назвал его Ангелом? Племя вытолкнуло худосочного молодого охотника, у которого тут же было вырвано сердце.

Вождь протянул человеческий орган путнику, хотя тот был на расстоянии выстрела стрелы.