Скоро кухня наполнилась уютным ароматом выпечки, а первый блин с золотистой корочкой перекочевал на тарелку. Я дала блину остыть и аккуратно завернула в него творог. Затем вновь повторила процедуру со следующим блином, выложила всё на поднос, добавила пару чашек с чаем, ложки. Поискала в шкафчике земляничное варенье – именно с ним мама любила подавать завтрак, а ещё именно она научила меня готовить.

Когда всё было готово, я взялась за ручки и понесла на застеклённую лоджию. Несмотря на холод в этом помещении, отец любил здесь проводить утренние часы, вглядываясь в белоснежные сугробы и отрешённо на лес, где когда-то мы с мамой собирали землянику.

Посуды на подносе было много, да и я побоялась, что башня блинчиков с творогом может рухнуть, а потому притормозила на повороте перед самой лоджией и так и замерла, услышав знакомый голос:

– Димон, я ничего не знал… Честное слово…

– А если бы знал, то что?! Вернулся бы обратно?

– Нет, ты же знаешь, у меня работа, но…

– Даня, ты даже на похороны Марины не приехал! А мы, между прочим, в одной группе учились! Маринка каждый Новый год для тебя шарф вязала. Веришь – нет, но по молодости я даже ревновал её к тебе. – Отец повышал тон всё сильнее и сильнее, и теперь мне даже подслушивать не приходилось, так громко он говорит. – А Олеська! Да она как родилась, так и говорила всегда «любимый дядя Даня», только так тебя и звала. Мы двадцать с лишним лет дружим! И что?! Я всю жизнь считал тебя лучшим другом! Да какое там… единственным!

– Прости. – Вновь упало в тишине.

Конечно же, это был Даниил. Сердце замерло в груди. Он здесь! У нас дома! Что он делает?! Я бесшумно переступила с ноги на ногу – Чёрт! Пошла на лоджию без носков и тапок, – и прислушалась дальше.

– Прости? – голос отца был колючим и полным обиды. – Три года, Даня! Три года. Ни звонка, ни слова. Ты знал, как много ты для нас значил, и всё равно – исчез. Я тут на костылях по дому шкандыбаю, а Олеська всё это время тянет хозяйство и меня на себе. Думаешь, мне не горько? Думаешь, я не помню, как, когда мы братались, ты обещал быть рядом?

– Димон, – Даниил, казалось, проглатывал слова, взвешивая каждое. – Прости, я и правда не знал, что ты… Что у тебя всё так плохо. Я думал, что у тебя всё нормально, что у тебя всё есть. У меня такая работа, что я сам себе не всегда принадлежу.

– И что, за три года не дали ни единого выходного?!

Мне было ужасно интересно, кем же работает Даниил, но ещё больше я хотела не допустить скандала. В голосе отца уже слышались те самые истеричные нотки, после которых он мог впасть в депрессию. Я решительно толкнула дверь на лоджию. Не позволю расстраивать папу! Не было Даниила три года в его жизни, пускай и дальше не будет.

– Всем доброе утро, а я с блинчиками! – Громко произнесла, привлекая внимание.

Честно говоря, я немного переоценила свои силы. Точнее, переоценила то, что выспалась за ночь и собрала мысли в кучу. Отец стоял по мне спиной, тяжело опираясь на костыли, а Даниил был у панорамного окна. Яркий свет проходил через стекло и очерчивал его фигуру, буквально оставляя отпечаток совершенной картинки на сетчатке глаза.

Он стоял, небрежно опираясь бедром на столешницу массивного стола, расслабленно положив руки в карманы дорогих брюк со стрелками и высоко держа голову. Тонкая кашемировая водолазка облегала мощный торс так, что каждая линия восхитительного тела была отчётливо видна. Каждая впадинка, каждый кубик, ямка пупка и огромные литый мышцы груди. Где он только так накачался? Кем работает? Уж не фитнес ли моделью?.. Тонкий трикотаж подчёркивал широкие плечи и не менее рельефные руки. И, несмотря на повисшее общее напряжение в комнате, от Даниила исходила такая аура силы и спокойствия, как от человека, привыкшего быть хозяином любой ситуации. «Дядей Даней» такого мужчину теперь и язык не повернётся назвать.