– Хорошо, – ответила я и… приняла приглашение Макара на работу в «Саванну» два с половиной года назад.

Я проснулась позже обычного. Не сказать, что выспалась, но, когда у тебя ночная работа – лучше, чем ничего. Вчерашнее напряжение отступило. Сон действительно помог уложить беспорядок в голове и сердце.

Потянувшись и откинув одеяло, я зевнула, перебирая в голове то, что случилось вчера. Даниил снова здесь… Трудно поверить, но если задуматься, то не так уж это и важно. Он ведь наверняка приехал к родственникам и решил расслабиться в ночном клубе. Ну а где ещё, когда городок такой маленький? Да и чего я так разволновалась? Не могла же я всерьёз думать, что он вдруг решил остаться в наших краях. Уедет обратно в столицу, как только закончит свои дела, и всё вернётся на свои места.

По крайней мере, я старалась в это верить и, повторяя про себя «всё образуется и будет как прежде», отправилась на кухню. В голове созрел план: взять несколько выходных и немного отдохнуть. Работа в ночную смену загоняла… да ещё и дела по дому кое-какие надо сделать. Я надела уютный домашний костюм и спустилась. Кухня встретила меня беспорядком, разбитой тарелкой и остатками сосисок у раковины.

Черт… Кажется папа вчера не наелся и хотел поужинать в ночь, но с костылями у него ничего не получилось. Я тихо выругалась. Убирая острые осколки, я порезала палец. В глубине души мне было неприятно, что отец так беспомощен, но эта беспомощность стала частью реальности после той проклятой аварии. Несколько лет назад жизнь всей нашей семьи буквально разбилась на части – и не только его.

В один день я потеряла маму и отца. Точнее, мама умерла, как говорят врачи, почти мгновенно, а вот у отца оказались переломаны ноги и таз. Долгая череда операций, металлические конструкции, фиксирующие кости, заменённый тазобедренный сустав, – всё это постепенно возвращало ему подвижность. Доктора прогнозировали, что со временем папа полностью оправится и сможет ходить, как было раньше, если будет заниматься физиотерапией, но время шло, а его подвижность не возвращалась. В последние полгода ситуация стала даже хуже.

Пока подметала осколки, нашла под стулом запылившийся эспандер. Физиотерапевт говорит, что отец обязательно должен ежедневно с ним делать зарядку. Надо отдать, но вначале завтрак. В голове внезапно мелькнула мысль: если я возьму выходные, то смогу провести больше времени с ним, приготовить ужин и проследить, что он выполнил все упражнения. Я глубоко вздохнула и взялась за блинчики с творогом – его любимое блюдо, которое всегда поднимало ему настроение.

Я достала большую миску и начала смешивать ингредиенты: молоко, яйца, щепотка соли и немного сахара. Затем добавила муку, просеивая её через сито, чтобы тесто получилось легким и без комков. Взбив смесь венчиком, я дала ей немного постоять, пока сковородка нагревалась на плите. Капля масла зашипела на горячей поверхности, и я, набрав тесто половником, аккуратно вылила его на сковороду, быстро распределяя по кругу. Выпечка блинов всегда меня успокаивала. Это такое монотонное занятие, за которым можно обдумать всё на свете.

Например, что возвращение Даниила в Норильск – это такая ерунда. Как вернулся, так и уедет. И то, что Эльвира вчера осталась с ним вместо Нимфы – тоже, по сути, ерунда. Сколько у него таких Эльвир в Москве было? Сотни, наверное. Хорошо, что я вчера ушла из одиннадцатой кабинки. Всё правильно сделала. Как забыла Даниила в семнадцать, так забуду и в двадцать. Мне работать надо, выплачивать долги, заботиться об отце… Как только он встанет на ноги, я смогу подумать о нормальной работе.