Делаю глоток и до меня доходит, чего он хочет, начинаю кашлять, вода идёт через нос, я задыхаюсь от нехватки воздуха. Роняю стакан и он вдребезги разбивается о пол, а звон разбитого стекла набатом отдаёт в ушах. Закашлявшись, разворачиваюсь, делаю шаг назад, и тут же стопу простреливает боль.

– Чёрт, – хриплю, поджимая левую ногу.

– Не шевелись, – Черкасов резко подрывается с места и, подойдя ко мне, берёт на руки. – Сейчас.

Относит меня к кровати, усаживает на край, а сам идёт к шкафу и начинает что-то искать. Люцифер, осторожно принюхиваясь, подходит ко мне и начинает тереться о мои голые стопы в поисках ласки.

– Тут была коробка пластиковая. Голубая, – поворачивается и смотрит вопросительно.

– На нижней полке в дальнем углу, – прикусываю губу, так как ногу начинает жечь.

Свят достаёт коробку и, расположившись на полу, открывает, доставая вату и перекись.

– Потерпи немного, – его тёплые пальцы обхватывают мою щиколотку, посылая табун мурашек, и я непроизвольно прикрываю глаза от странных ощущений, что будят во мне его прикосновения.

Одной рукой придерживая ногу, второй вынимает маленький осколок стекла и кладёт его на крышку коробки. Люцифер спрыгивает с моих коленей и царственной походкой удаляется к миске с кормом, показывая всем свои видом, что мы ему больше не интересны.

– Сейчас будет немного неприятно, – шепчет, наклонившись и поливая ранку перекисью.

– Ай, – дёргаюсь, но Черкасов не даёт убрать ногу, крепко обхватив её рукой.

– Всё, уже всё, – дует на ранку, а у меня сердце ухает куда-то вниз от переполняющих меня противоречивых эмоций.

Неведомые раньше чувства заполняют грудную клетку, внизу живота разливается тепло, а тело словно становится ватным. Не могу пошевелиться, замираю от непривычных эмоций, которые словно лавина накрывают, не давая мозгу формулировать ни единой мысли. Я просто смотрю на Черкасова, он резко вскидывает взгляд, и нас словно невидимой нитью притягивает друг к другу. Его ладонь медленно, словно в нерешительности, скользит выше, забираясь под джинсы. Моё сердце бешенно стучит, разнося по венам какие-то неведомые мне импульсы.

Свят приподнимается, стоя на коленях, по-прежнему пристально смотря мне в глаза, его взгляд напоминает грозовое облако, готовое вот-вот запустить шторм в моём сердце, потопить то, что я так старательно выстраивала столько времени. Его руки оказываются на кровати, я словно в кольце, что сжимается вокруг, не оставляя шанса на отступление.

–Ева, – шепчет, снова вызывая табун мурашек вдоль позвоночника.

Это же Черкасов и у нас договор – всплывает в моём расплавленном мозгу, отрезвляя. Он бабник, а я не хочу стать очередной победой, девочкой на одну ночь. Очнись, Ева!

– Черкасов, впервые оказавшийся у ног девушки, – хрипло произношу, пытаясь выдавить улыбку. – Невиданное зрелище.

– Зараза, – дёргается, словно от пощёчины. – Это лишь временно, – опускает голову и трясёт ей, словно, как и я, пытается сбросить тот морок из эмоций и чувств, те невидимые нити неизбежного, что окутывали нас секундами ранее.

– Но я запомню, – нервно усмехаюсь и забираюсь с ногами на кровать, отодвигаясь подальше от края.

– Ева, давай поговорим насчёт блокнота, – примирительно поднимает руки в сдающемся жесте. – Просто послушай, – поднимается с пола и присаживается на кровать.

– Ты не имел права его открывать, – поджимаю губы, злясь на на него. – Тебе бы тоже не понравилось, сделай я подобное.

– Согласен, – кивает. – Но раз я уже залез, позволь сказать, – вскидывает взгляд и смотрит пристально. В его глазах что-то новое, не знаю, как истолковать это выражение, но моё сердце ускоряет ритм. Да что со мной такое?