- У тебя только одна кровать, а спать рядом с тобой невозможно.

- Почему? Раньше никто не жаловался.

- Ты домогаешься, - и глазом не моргнул.

- Что-о?!

- О да. Ну я же не железный, - хитро прищуривается. - Не парься, я понимаю, что сам напоил тебя, плюс травка оказалась на удивление забористой...

- Травка?

- Видимо, забыл предупредить, что мы курили не сигареты. Так вот, ты не виновата, что выключилась.

- Разумеется, я не виновата! - всплескиваю руками, поднимаюсь и иду в ванную, слыша, как он посмеивается за моей спиной. Мне даже смех его кажется знакомым, да что такое-то? Не успела я в него влюбиться настолько, чтобы млеть от одного голоса, но я млею и ничего не могу с этим поделать.

- Ты сказала, что я вылитый твой учитель математики, в которого ты была влюблена в школе и которого хочешь получить ХОТЯ БЫ СЕЙЧАС! - это он произнес, блестяще скопировав мои привычные интонации.

- О Боже, - я захлопываю за собой дверь и поскорее забираюсь под душ.

В следующие после моего выхода из ванной комнаты полчаса выясняется, что - первое - у Егора красивая небольшая квартира «для траха», как я ее пренебрежительно обозвала, на что он безэмоционально пожал плечами, впрочем, спорить не стал. Второе - я настолько сознательная, что перед сном прислала сообщение Мирославе Алексеевне, что заболела и не смогу приехать на тренировку (слабое утешение, согласна). И третье - Егор не собирается выставлять меня поскорее за дверь. Вместо этого он приготовил нам на завтрак яичницу и сварил кофе, сидит теперь на полу с тарелкой в руках, смотрит на меня выжидающе.

В этой квартире нет столов, поэтому, видимо, ему и приходится часто пользоваться подоконником для своих, хм, целей. Из мебели только кровать в спальне, кресло да табуретка на кухне, на которой стоит банка с кофе и сахарница. Егор принес мне подушку, бросил ее у стены напротив и сейчас указывает на нее - дескать, устраивайся поудобнее.

- Прости, но кофе в постели у меня пьют только женщины, которые встали пораньше, сами его сварили и принесли мне чашечку. Поэтому... вот тебе подушка, ни в чем себе не отказывай.

Передо мной открывается та еще перспектива - сесть на пол в коротком обтягивающем платье. Но делать нечего, исполняю. Приходится, правда, зажать подушку между ног, чтобы не продемонстрировать ему свое белье.

Пару раз за утро я порываюсь попрощаться, каждый раз он отвечает лаконично: «позавтракай со мной» или «останься еще ненадолго», и от тона, которым он произносит свои просьбы, я теряюсь. Могу только кивать. Мысли в голове путаются. Я чувствую, что попала в ловушку. Может, он диджей на радио? Или актер? Нет, я бы запомнила это лицо, если бы увидела в каком-то фильме. Певец? Ведущий? Где я могла его слышать раньше?

- А кем ты работаешь? - спрашиваю, отрезая кусочек плохо прожаренной яичницы. Обожаю, блин. Горячий желток тут же растекся по тарелке, и я с трудом подавляю желание собрать его кусочком хлеба. Смотрю, а Егор именно этим и занимается, отправляет хлеб в рот и подмигивает.

Ладно, кажется, он не собирается устроить соревнования, чьи манеры безупречнее. Тем более, мы сидим на полу, позади ночь пьянки, у нас обоих ободрана кожа от совместных падений, которые я теперь вспомнила, правда, смутно. Что уж теперь. Повторяю за ним.

- Что? - переспрашивает он. - Прости, задумался.

- Егор, чем ты зарабатываешь на жизнь?

- Теоремами. Я учитель математики, - говорит он, как бы невзначай, я вспыхиваю от ассоциативного ряда, мгновенно построенного моей больной фантазией.