Подаюсь вперёд, беря её за подбородок и разворачивая лицо так, чтобы свет падал на ту часть лица, где бровь пересекает старый, едва заметный шрам, поверх которого так ничего и не выросло.

Я смотрю на неё, Вебер искоса на меня – и воздух в номере словно начинает вырабатывать статическое электричество.

Нет, серьёзно. Какой-то химический процесс точно происходит, причём мы оба это отлично чувствуем. Вот только когда я, подчиняясь мимолётной блажи, тянусь ещё ближе, получаю категоричный отказ.

– Тебе пора, – Эва даже демонстративно отворачивается, подставляя висок вместо обкусанных пухлых губ. Правда не забывает при этом стискивать пустой бокал с такой силой, что тот вот-вот треснет.

И хочется, и колется, да?

Понимаю.

– У тебя там вода не зальёт соседей снизу?

– Не твоя забота.

Хруст. Тонкая стеклянная ножка всё-таки не выдерживает и переламывается. Маньячка. В посудный магазин её пускать строго запрещено.

– Не нервничай, – вежливо забираю у неё осколки. – А это, если не возражаешь, я с собой прихвачу. Остро-колющие предметы опасны для нестабильных особ, – удивительно, но даже препирается. – Завтра в восемь чтоб была на студийке, поняла? Не придёшь – из могилы достану и силком притащу.

Вебер и на это ничего не отвечает. В принципе молчит вплоть до того момента, пока я не оказываюсь в общем коридоре гостиницы, закрыв за собой дверь.

С разбитой тарой миную озадаченных туристов и спускаюсь вниз, вручая конструктор ещё более озадаченной хостес с просьбой выкинуть. И только тогда опять лезу за повторно зажужжавшим телефоном.

– Слушаю.

– Привет, – разносится на том конце томное вперемешку с механическими шумами. – Занят?

– Уже нет.

– А в эти выходные?

– Это деловое предложение?

– Вроде того.

Блин, дилемма. Вроде расслабиться было бы и правда нелишним, но я вроде как завязал пока с поездками в Подольск…

– Посмотрим. Может, смогу вырваться.

Что вряд ли.

– Не надо никуда вырываться. Я уже здесь. Встретишь меня на вокзале?

Спотыкаюсь на ровном месте, едва не протерев рожей парадный вход.

– ТЫ ЧТО!?

POV ВЕБЕР

– Не знаю, как ты его переубедила, но радуйся. И больше не повторяй ошибок.

– Радуюсь, – равнодушно откликаюсь, позволяя снять с себя блузку.

– Хотя, на самом деле, могу тебя понять. Бессонов – сопляк с непомерными амбициями. Заявился и отчитывал меня как малолетнего шпанёнка, представляешь?

– Сочувствую.

– Себе сочувствуй, дорогуша, – властный жест переводит меня с сидячего положения в лежачее, уронив на кровать. – Мне пришлось выслушивать этого паршивца исключительно по твоей милости. И я настойчиво советую, чтобы это был первый и последний раз.

– А иначе?

– А иначе? – Акимов нависает сверху, оставляя слюнявые и мерзко воняющие табаком следы поцелуев на обнажённой ключице. – Незаменимых нет. А ты доставляешь мне слишком много проблем.

– Сочувствую, – лишь тихо вторю, чувствуя как внутри умирает всё, что ещё не успело умереть.

Ненавижу.

Ненавижу тушу, что придавливает меня собой, страстно пыхча и пробираясь в мои трусы.

Ненавижу свою жизнь.

Ненавижу этот город.

Ненавижу весь чёртов мир.

– Может проявишь чуть больше инициативы? – ещё пару минут спустя корявого рукоблудия, от которого не только не намокло ничего, но и вовсе окончательно ссохлось, осуждающе шикает продюсер. – Какое удовольствие трахать бревно?

– Так не трахай.

– И зачем тогда ты мне нужна? – его пыльцы вылезают из моих брюк, нашаривают мою ладонь и требовательно кладут её на свой вялый член. – Забыла договорённость?

Едва сдержав желание оторвать к чертям собачьим его сосиску, нелепо болтающуюся между ног, с досадой сбрасываю Акимова с себя.