– Десять тысяч экю? Золотом? За что? За какую-то жалкую ветошь?

– Мы можем посчитать вместе! Хотите? Давайте сядем и пересчитаем. Но выйдет ровно то, что вышло: десять тысяч золотых экю и тридцать три серебряных денье!

– Откуда вы взяли эти дурацкие денье? – продолжал возмущаться принц.

– Серебряные? Они в память об Иуде, потому что вы взяли на себя эту мерзкую роль.

И тут Людовик вспыхнул.

– Мерзкого имени больше заслуживаете вы, а не я! Или вы не прочитали моего письма?

– Конечно, прочитала! Поговорим и о нем, если вам так хочется! Я никогда не лгала вам. И если де Немур честен, то он скажет вам, что я прогнала его сразу же, как узнала, что он разделяет с вами испанские безумства. И он отправился праздновать разлуку в объятия вашей неподражаемой сестры де Лонгвиль!

– Вы опять лжете! Вы ничего не поставили ему в вину и, как только узнали, что он ранен, тут же примчались в Монтаржи!

– Ошибаетесь. Я всего-навсего проводила туда его несчастную супругу. Мы были с ней вместе в гостях, когда нам принесли весть о ранении герцога, бедняжка пришла в такое отчаяние, что я, собираясь в Шатильон, предложила завезти ее в Монтаржи. Прибавлю, что я не выказала никакого желания увидеть несчастного. Надеюсь, он, по крайней мере, не умер?

– Насколько я знаю, нет. Кажется, успел выздороветь и очень скоро будет способен услужить вам…

На неуклюжую грубость Изабель брезгливо поджала губы.

– Объедками не пользуюсь. Пусть Лонгвиль бережет его для себя, тем более что они теперь в одном лагере! Итак, я оставляю вас проверять мой счет и питаю надежду, что вы заплатите по нему в самом ближайшем времени.

Скорым шагом она направилась к двери, но принц попытался ее удержать.

– Изабель! Не уходите! Я приношу вам свои извинения и…

– Весьма сожалею, но я обедаю у госпожи де Бриенн и не хочу заставлять ее ждать. Когда вы будете готовы возместить мне немалые убытки, какие нанесли, приезжайте в особняк Валансэ, который, кстати, я хотела бы выкупить у моего зятя. Он вообще больше не приезжает в Париж, а моя сестра наведывается сюда все реже.

– Так вам нужны деньги на покупку особняка?

– Нет! Мои дела вас ни в малейшей мере не касаются. Всего вам наилучшего, монсеньор!

Изабель не была уверена, что принц не станет ее преследовать, не побоявшись ее насмешек, и чуть ли не бегом выбежала из особняка и через мгновение уже была в карете.

– Домой! – распорядилась она.

Вернувшись на улицу Жур, Изабель разделась, распорядилась, чтобы ей приготовили ванну и подали легкий ужин, а затем отправилась спать, к удивлению Агаты, которая не привыкла к такой размеренной жизни в Париже.

– А не слишком ли рано вы ложитесь? – не удержалась она от вопроса. – Госпожа герцогиня не привыкла ложиться в постель…

– Вместе с курами? Конечно, нет! Но после утомительной дороги и стольких волнений невольно подумаешь об отдыхе! К тому же завтра я хочу хорошо выглядеть и встать пораньше.

Изабель не стала говорить Агате, что заключила сама с собой пари. По ее мнению, принц де Конде выдержит не больше суток, а потом приедет к ней с визитом. Она хорошо выспалась, поутру с удовольствием и не спеша занималась своим туалетом, а потом целый день провела дома, вернее, в саду, который стал райским уголком из-за страсти хозяев особняка к цветам и красивым растениям. На дворе стоял июнь, и в саду цвели чудесные розы. Среди розовых кустов, наслаждаясь их ароматом, сидела Изабель, держа в руках «Великого Кира», последний роман не скудеющей мадемуазель де Скюдери. Она собиралась и никак не могла начать читать, и тут пришла Агата и доложила, что ее хочет видеть принц де Конде. Изабель не проиграла своего пари.