- Они привели к нам хулительницу народа! - немощные руки экзальтированно взлетели вверх.

- Да как такой народ не хулить. - продолжала я ворчать и смотреть на Олава. Он смеялся себе под нос, глядя на меня. И мои губы тоже тронула улыбка. И что собственно это значит? Но Олав веселился, и я гладя на него тоже развеселилась. Вот засранец!

Мысленно дала себе по губам. Принцессы не выражаются. Нет, нет, это недопустимо.

- Семь дней мы будем благодарить Релатанну и Фирдаурда, что привели врага прямо к порогу нашему. На седьмой день отдадим ее Ргуху.

- Да он мной подавится, - я выплюнула попавшую на губы веточку сушеной лаванды. Никак не могла замолчать. Все это представление раздражало и смешило куда больше чем пугало. Перспектива казни все еще не укладывалась в голове. Такого… не может быть. Ну не может и все тут. Не. Может. Быть.

На моей голове уже наверное горка крупы образовалась — так яростно меня закидывали.

Подошли четыре женщины и отвязали меня от столба.

- Наконец-то! - возмутилась я, потирая запястья.

Отчасти моя отчаянная храбрость подкреплялась спокойствием, что еще семь дней меня казнить не собираются, а уж за семь дней Олав должен что-нибудь придумать и спасти меня от этих глупых крестьян. Я в конце-концов важная птица и его пропуск из немагических земель в нормальную жизнь.
Меня подхватили под руки и потащили куда-то.

- Куда теперь? К Ругху? - глумилась я.

- В баню. - мрачно ответили мне.

- О! Баню я люблю, — я гордо выпрямилась и снисходительно улыбнулась Олаву, когда меня тащили мимо.

И по смешливому теплому взгляду, по тому, как он покачал головой, не в силах согнать улыбку с губ, я поняла, что селянке ничегошеньки с ним не светит. Поняла и обрадовалась. Вроде и нечему, вот правда ну какая мне разница что обо мне думает этот мужлан. Но… я обрадовалась и снова засмеялась не пойми чему.

***

Меня так отпарили, что кожа только что не скрипела. Потом еще и горячими полотенцами отхлестали, натерли мочалом так что я орала как сопливая девчонка, а после напоили местным медом и уложили на лавку делать массаж и промывать волосы.

Я блаженствовала совершенно обессиленная. Да… это тебе не купальни с холодными мраморными бассейнами во дворце. Что-то в этом определенно было, хотя в какой-то момент показалось, что меня просто сварят заживо.

Я так устала, что даже подремала, пока сильные руки моих тюремщиц массировали и втирали мне в кожу местные масла и благовония. Ничего такие кстати, ароматные. Все это напоминало о доме, где обо мне именно так и заботились. Ах, если оказаться дома…

Потом мне протянули местное платье и все мое благодушное настроение как рукой сняло. Кажется, Санлина, ты покатилась по наклонной. Если одежда предоставленная мэром того городка, как там его, была ужасна, то эта тряпка рыже-коричневого цвета с робкой вышивкой по вороту была просто-напросто катастрофой.

- Я не могу это надеть. - сказала я сурово.

Женщина посмотрела на платье. Она была примерно в таком же.

- Почему?

- Я буду выглядеть как вы. - пояснила тупице. - И перестану чувствовать себя женщиной.

Баба поглядела на мешок, который она называла платьем, на меня, на мешок.

- Голой хочешь идти? - родила она в своей голове ответ.

- Можно мне мою одежду? Которая была.

- Все вещи хулительницы сожжены.

- Н-но… вы что сожгли все?!

- Все.

- Но там был мешочек! - взорвалась я. - С моим родовым амулетом! И мои остальные амулеты! Вы что же тупицы неотесанные сожгли амулеты?! Да их же можно было наполнить! Вы просто идиоты! Тупицы! Дураки!

Женщина расплылась в улыбке.