Я подняла бумажки с пола – вдруг там действительно что-нибудь важное (спойлер – ничего важного там не оказалось), включила компьютер, достала из кармана телефон и положила его на стол. Занесла пальцы над клавиатурой. Сержант городской полиции готов к работе…

Кларк заявился через два часа. К этому времени стопка бумаг на моем столе заметно уменьшилась, а настроение мое заметно ухудшилось. Работа полицейского – не сахар, это всем известно, но я лучше буду бродить в поисках свидетеля по грязным наркоманским притонам, чем заполнять все эти формуляры. И это при том, что от сегодняшнего утреннего дела нам удалось отмазаться.

Спасительный Кларк поставил передо мной бумажный стаканчик с кофе, уселся за свой стол, на котором царил безукоризненный порядок – военная дисциплина, как-никак – вытащил из кобуры свои тяжелые пистолеты и бросил их в средний ящик стола. Не знаю, зачем он это делает, но такая уж у него привычка.

– Как прошло? – спросила я.

– Нормально.

– И чем кончилось?

– Не знаю, – Кларк отпил кофе и пожал плечами. – Я дал показания и ушел, а там после меня еще толпа свидетелей, так что сегодня это явно не кончится. Я сделал все, что мог, но там суд присяжных, сама понимаешь. Если ему удастся их разжалобить, то где-нибудь через полгода мы снова будем гонятся за тем же человеком.

– Как это обычно и происходит, – согласилась я. Адвокаты слишком пронырливы, а суд присяжных – слишком гуманный, поэтому как минимум треть преступников приходится ловить не по одному разу, прежде чем они заедут на нормальный срок в места, не столь отдаленные…

После того, как одного серийного убийцу выпустили на свободу из-за процессуальной ошибки, в городской полиции даже состоялось тайное голосование по поводу «а не валить ли нам особо опасных при задержании?», но широкого распространения эта идея не получила. Кто-то опасался получить ответную волну агрессии со стороны криминального мира, кто-то просто не хотел пачкать руки, кто-то жаловался, что задолбаешься отчеты по каждому случаю писать и проверки проходить.

Кларк тогда от голосования воздержался, заявив, что есть правила игры, и он собирается их придерживаться, и я, в общем-то, была с ним солидарна. Наше дело – защищать невиновных и ловить злодеев, а уж что с этими злодеями потом делать, пусть суд решает. Конечно, иногда аж подбешивает от несправедливости, но закон есть закон…

К слову, за тем серийным убийцей мы установили круглосуточное наблюдение и прихватили его на горячем, до того, как он успел что-то со своей очередной жертвой сделать, она даже испугаться толком не успела. Брали его, разумеется, на этот раз по всем правилам, с полным соблюдением этикета, и права зачитывали аж трижды, на всякий случай.

В результате он таки получил свои сорок восемь лет без права на досрочное, и выйдет на свободу нескоро. Скорее даже, его на свободу выкатят в кресле-каталке, потому что ему на момент окончания срока будет где-то под сотню.

Это, конечно, если у него здоровье достаточно крепкое.

За то время, что Кларк свидетельствовал в суде, мне удалось разобрать некоторое количество бумажек, но оптимизма я все равно не испытывала. Это все равно, что бороться с последствиями сошедшей с гор лавины, имея в своем распоряжении только детский пластмассовый совочек. Ты вроде бы что-то сделал и даже изрядно устал, а снега вокруг так и не убавилось, и конца-края всему этому не видно.

Поэтому, когда у меня зазвонил телефон, я посмотрела на него с надеждой на передышку. Но это оказался не вызов на очередное место преступления. Это была моя подруга Аманда.