– Отваливается, – подтвердила я.

– Но тут явно больше сантиметра, а оно не отваливается, – сказал он и вознамерился тыкнуть своим щупом в водительскую дверь.

– Просто ухаба подходящего еще не было, – сказала я. – И кстати, если ты поцарапаешь мне краску, то я сначала сломаю тебе эту штуку, а потом еще и ту штуку, которой ты держишь эту штуку.

Он тут же отдернул ладонь.

– На самом деле, я не уверен, что там осталась краска, – сказал он. – Но, так и быть, я не буду тыкать эту штукой в ту штуку, но не потому, что боюсь твоих угроз, а потому что не хочу проткнуть твою рухлядь насквозь. А то еще в дыру начнет дуть ветер, ты простудишься…. В общем, из самых гуманистических соображений, как ты понимаешь.

– Сразу так и подумала, – сказала я.

Алан тоже уже сообразил, что нам это дело расследовать не придется, и значит, ему можно ограничиться всего одним отчетом об осмотре места происшествия, отчего пребывал в хорошем настроении. Понятно, что это ненадолго, что еще до конца смены мы заполучим парочку дел, от которых при всем желании не сумеем отвертеться, и все пойдет, как обычно, но сейчас мы оба имели право немного насладиться моментом.

Не так уж часто девятнадцать трупов с таким свистом проносятся мимо убойного отдела.

Исторически так сложилось, что городская полиция финансируется за счет добровольных пожертвований добропорядочных (а иногда и не слишком добропорядочных) горожан, а это, как ты понимаешь, источник не самый стабильный. Финансирование у нас волнообразное и зависящее от криминогенной обстановки в городе – типа, зачем платить полицейским, если в округе и так все тихо и спокойно? Во времена затишья нам сокращают рабочие часы, а кого-то и вовсе отправляют в отпуск, поэтому большинство полицейских подрабатывает где-то еще.

Алан, например, трудится в частной похоронной конторе, где придает несвежим или по каким-то другим причинам плохо сохранившимся покойникам вид, не слишком травмирующий их близких родственников. Я подрабатываю в библиотеке – денег там платят не много, зато стабильно, и работа не пыльная, если не подходить к этому вопросу слишком буквально. Из моих знакомых копов не калымит на стороне только Кларк, но это особый случай. Почти всю свою долгую жизнь Кларк прослужил в армии, участвовал во многих заварушках, в том числе, и крупномасштабных кампаниях, и теперь получает военную пенсию таких размеров, что может вообще не работать. Служба в полиции для него – что-то вроде хобби. Он слишком деятельный человек, чтобы просто валяться на пляже и наслаждаться коктейлем, или чем там еще люди вроде него должны заниматься после отставки.

И поскольку я работаю на двух работах, а иногда у меня случается еще и личная жизнь, времени помыть машину зачастую просто нет. А еще бывает так, что как только я соберусь на мойку, сразу случается какая-нибудь фигня. Обнаруживается очередной труп, начинается дождь из лягушек или нашествие саранчи, кто-нибудь опять тревожит мертвых на местном кладбище, хомячок Дэрека начинает рожать или еще какая-нибудь неприятность происходит.

Я оставила «Тахо» на подземной парковке и направилась к лифту, чтобы подняться к себе. У лифта обнаружился Клиффорд, полицейский и агент по торговле недвижимостью. Он курил сигарету и поглядывал на индикатор, замерший на цифре «три».

– Сержант.

– Детектив.

– Слышал, на вашей улице грузовик с наемниками перевернулся.

– Насыпало от души, – сказала я.

– А Ирландец?

– Несчастный случай, – сказала я.

– Ой, как удобно.

– Нет, на самом деле, – сказала я. – Положил восемнадцать человек, отделавшись парой царапин. И потом неудачно упал затылком об кирпич.