– И мне определённо хочется меч обратно.

– Ага, – сказал я, отодвигаясь.

Из обрамлённого темно-бордовым эллипса справа от меня изошло гадостное хихиканье. Повернувшись, я узрел лицо Виктора Мелмана, колдуна с Отражения Земля, с которым я столкнулся, когда неприятности мои только начинались.

– Сын погибели! – прошипел он. – С-славно видеть тебя потерянно блуждающим в Преддверии Ада. Пусть кровь моя кипит на твоих ладонях.

– Твоя кровь – на твоих ладонях, – сказал я. – А тебя я считаю самоубийцей.

– Нет, не так! – он отпрянул. – Ты подло убил меня.

– Кончай вешать лапшу, – ответил я. – Я, может, и натворил кучу всего, но твоя смерть не из этой кучи.

Я пошёл было прочь, но его рука исторглась из зеркала и вцепилась мне в плечо.

– Убийца! – завопил он.

Я смахнул его ладонь.

– Гул-ляй, голубок, – сказал я и пошёл дальше.

Затем из широкого, оправленного в зелёное зеркало с зелёной вуалью на стекле меня поприветствовал Рэндом, качая головой.

– Мерлин! Мерлин! Что ты всё-таки затеваешь? – спросил он. – Какое-то время я считал, что мы с тобой в одном страну.

– Ну, – отозвался я, рассматривая его оранжевую футболку и «левисы»,

– все верно, сэр. Просто у меня не было времени кое в чём разобраться.

– Это кое-что включает безопасность королевства… и у тебя не было времени?

– Ну, предполагаю, что там припутано кое-что от закона.

– Если он связан с нашей безопасностью, закон творю один я.

– Да, сэр. Сознаю что…

– Нам необходимо поговорить, Мерлин. Так ли это, что ты сам каким-то образом связан со всеми событиями?

– Предполагаю, что верно и это…

– Ничто не имеет значения. Королевство важнее. Нам надо поговорить.

– Да, сэр. Поговорим, как только…

– «Как только», к дьяволу! Сейчас же! Прекрати разбазаривать время на глупости и тащи свою задницу сюда! Нам надо поговорить!

– Все сделаю, как только…

– Не корми меня «как только»! Если ты скрываешь важную информацию, это граничит с предательством! Мне необходимо увидеть тебя сейчас! Домой!

– Иду, – сказал я и заторопился прочь, присоединяя его голос к продолжающемуся хору прочих, повторяющих свои требования, мольбы, обвинения.

Из следующего зеркала – круглого, с синей плетёной рамой – на меня взглянула Джулия.

– А вот и ты, – сказала она почти тоскливо. – Знаешь, я любила тебя.

– И я тебя любил, – признал я. – Понадобилось много времени, чтобы понять это. Но думаю, что дело уже провалено.

– Ты любил меня недостаточно, – сказала она. – Недостаточно, чтобы довериться мне. Вот и потерял моё доверие.

Я оглянулся.

– Извини, – сказал я.

– Недостаточно хорошо, – отреагировала она. – И вот мы стали врагами.

– Необязательно рассматривать это так.

– Слишком поздно, – сказала она. – Слишком поздно.

– Извини, – повторил я и заторопился дальше.

Так я подошёл к Ясре в красной ромбовидной раме. Её рука с ярко крашеными ногтями вытянулась вперёд и принялась ласкать мне щеку.

– Куда-то направляешься, милый мальчик? – спросила она.

– Надеюсь, что да, – сказал я.

Она пошло улыбнулась и поджала губы.

– Я решила, что ты плохо влияешь на моего сына, – сказала она. – Он лишился какого-то внутреннего стержня, когда подружился с тобой.

– Ну, извини, – сказал я….

– И это может сделать его негодным для власти.

– Негодным или нежелательным? – спросил я.

– Как бы то ни было, виноват будешь ты.

– Ясра, он уже большой мальчик. Он сам принимает решения.

– Боюсь, что ты научил его принимать неверные.

– Он сам по себе, леди. Не вини меня, если он делает то, что тебе не по нраву.

– А если Кашеру сотрут в порошок лишь потому, что ты сделал его мягче?