Опустив голову, смотрю на жесткий живот с проработанными каменными мышцами и дорожкой волос, уходящих под резинку спортивных штанов.

И жду.

А он не торопится.

Не трогает даже больше. Просто смотрит. А затем властные пальцы прихватывают за подбородок, приподнимают… И я смотрю в темные холодные глаза. И в них нет похоти, пошлой и грубой. Только мрак. Нечитаемый и страшный.

— Как ты себя чувствуешь? — вопрос удивляет настолько, что даже не знаю, что ответить.

— Хорошо… — бормочу я, не смея вырваться из захвата.

— Точно? — он хмурится, изучает мое лицо. Взгляд скользит по шее, тормозит на отпечатках укусов, темных пятнах засосов и следов от жестких пальцев его брата.

— Да… — словно в трансе, отвечаю я.

Старший Жнец, не выпуская подбородка, ведет большим пальцем по нижней губе, сминая ее грубовато, неласково совсем.

Изучает меня, колеблется… Словно что-то решая для себя.

А затем отпускает.

Сам натягивает обратно полы халата мне на плечи, закутывает.

— Свободна, — командует он, и я, не желая больше испытывать судьбу, торопливо уматываю, прихватив с собой ноутбук.

Забегаю в свою комнату, прижимаюсь спиной к двери, ловя в груди готовое выскочить сердце.

Это что было такое?

_________________________________________

Дана и Черный Жнец

__________________________________________

И еще один автор-участник нашего литмоба ТЕМНАЯ РОМАНТИКА ОДЕРЖИМОСТИ

Маша Малиновская и ее НАЙДУ ТЕБЯ (https://litnet.com/shrt/lruG)

Однажды я увидела то, чего не следовало, чем перешла дорогу сыну криминального авторитета. Сильному, опасному, настоящему психу, которого все боятся.
Он меня запомнил. И глупо было надеяться, что он меня не найдёт…

17. 16. Дана. Универ

— Ого, Сидоркова… А ты могёшь! — Платошка Везунков догоняет меня, по-свойски обнимает за плечи, притягивает к себе, так, что макушкой ему куда-то в район подмышки улетаю, потому что высоченный же, гад. — Нехило ты Кварте ответила! Она аж подвисла! Че сегодня вечером делаешь? Гамаем?

Я как раз прикидываю, что мне делать дальше, пары закончились, на последней мне даже удалось блеснуть знаниями перед въедливой Квартой, считающей, что круче нее предмет знает только Господь Бог. Именно по этому поводу и восхищение у Платошки.

Правда, лапать меня — это перебор.

— Нет, — соплю, пытаюсь выкрутиться из длинных лап, — у меня дела.

— Да ладна тебе, — Везунков даже не замечает моего копошения, беззастенчиво пользуясь своим преимуществом в росте и силе, — ты чего? Погнали в “Тайм”! Мои давно про тебя спрашивают.

— Кто еще? — приложив серьезные усилия и активно работая локтями, я все же выцарапываюсь из его рук, отступаю сразу на два шага, фыркнув, пытаюсь убрать волосы со лба и закрутить их в пучок, затем, психанув, просто натягиваю на макушку кепку.

— Да из моей команды парни, — говорит Платошка, внимательно наблюдая мои попытки привести себя в порядок, — слушай, Сидоркова… — он делает шаг ближе, но я теперь настороже, отступаю дальше, — а какого хрена ты так постоянно одеваешься?

— Как? — непонимающе вскидываю на него взгляд.

— Ну… Вот так, — он медленно осматривает меня с ног до головы. Учитывая, что сегодня я нацепила джинсы-бойфренды и майку с пикачу, то смотреть тут особо не на что. Потому и странно. — Ты же красивая телка, — продолжает он, — и фигура есть. А ходишь, как пацан.

— А тебе-то что? — искренне удивляюсь я.

Раньше ни у кого из однокурсников не появлялось ко мне подобных вопросов.

— Да так… — он отводит взгляд, — просто вы с Васильевым же того, разбежались… И я подумал, что мог бы…

— Как? — меня, похоже, заедает, словно дурака-повторюшку. Моргаю на Везункова, думая, что ослышалась.