— Домой еду, — отвечаю с лёгкой досадой, провожая взглядом мрачные здания города.

— Домой не заходи, а сразу поднимайся к нам, — тоном, не терпящим возражения, произносит отец. — Поняла? — проговаривает ещё с большим нажимом, отчего мой внутренний вулкан начинает пробуждаться. Мало того, что бывший подпортил настроение, так ещё папа решил добить мой день.

Вопреки тому, что соглашаюсь со странным и настораживающим приказом родителя, я всё равно делаю так, как диктует мне мой мятежный характер.

Захожу к себе в квартиру, вспомнив, что с утра не покормила кота. И только после того, как, наполнив миску и посюсюкавшись со своим угольно-чёрным пушистиком, иду к родителям.

Не успеваю выйти из кухни, как мои ноги подкашиваются, и я заваливаюсь набок.

Падаю на бедро, хватаясь руками за горло, которое передавило с такой силой, будто кто-то невидимый затянул на моей шее удавку.

Ползу к сумке, оставленную у входной двери, и из последних сил отгоняю крадущуюся ко мне панику. Со мной такое впервые, поэтому единственная здравая мысль, которая посещает мою голову — это позвонить родителям. И сейчас я как никогда рада, что они живут этажом выше.

С дверным проёмом начинает происходить что-то из ряда вон выходящее: пространство в нём искрится, словно ток в разорванных проводах. Затем эти мерцающие вспышки стремительно расширяются, образуя полупрозрачное радужное полотно.

Входная дверь резко распахивается, и в квартиру входят родители. Ужас застывает на их лицах. Однако вместо того, чтобы стоять подобно истуканам, наблюдая за непонятным светящимся явлением, они бросаются мне на помощь. Только вот ни мама, ни папа не успевают добежать до меня: чья-то рука, появившаяся из ниоткуда, рывком затаскивает меня прямо в радужную «аномалию».

Испуганный крик застревает в горле вместе с воздухом.

А денёк у меня определённо выдался на славу.

3. БОНУС: НИНА

4. ГЛАВА 3: НИНА

Мир перед глазами закручивается в смазанный цветастый водоворот.

К горлу подкатывает сильная тошнота, грозящая презентовать утренний перекус.

В носу нещадно щиплет от горячего сухого воздуха, отчего возникает острое ощущение, что хрупкие капилляры попросту не выдержат и лопнут. Сколько себя помню, у меня всегда были слабые кровеносные сосуды. Особенно от резких перепадов температур и несильных тычков.

Поэтому единственное, что не даёт желудку устроить тошнорвотное представление, а крови хлынуть из носа — это запах свежего бергамота, смешанный с ароматом горько грейпфрута, чёрного перца, граната, лаванды, сладкой груши, розы, пачули и ладана. Головокружительная плотная смесь заполняет собой не только невидимое пространство, но и каждую частицу моего тела: она делает его чувствительным и податливым, заставляет гореть и изнывать от мучительного возбуждения.

Но, к счастью или сожалению, сама не разобралась, этот одуряющий эффект быстро рассеивается и выталкивает меня в реальность. В ту, где мой желудок выворачивает наизнанку, а глаза невыносимо жжёт от ослепительно-белого света, пробравшегося под закрытые веки. И ещё кажется, что кровь у меня пошла не только из носа, но изо рта и ушей.

На меня бетонной стеной обрушивается оглушительная боль. Она выкручивает во мне каждую косточку. Доводит каждую мышцу до одной нестерпимой судороги, от которой сводит выгнутую поясницу. Надавливает на череп с такой силой, что появляется стойкое предчувствие: ещё одно лёгкое нажатие — и его раздавит надвое, как печеньку с предсказанием.

Настолько скверно-пакостно я себя не чувствовала даже тогда, когда перебрала на выпускном с алкоголем и шоколадными печеньями с травкой. А потом извергала свой прелестный внутренний мир в мусорный контейнер, из которого воняло так, что меня выворачивало с утроенным старанием моего очаровательного желудка. Однако, по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться утром, моё незапланированное свидание с мусоркой и мимо пробегающими крысами показались мне ой какими снисходительными цветочками.