Вот почему мужчины отступили от меня: никто из них, кроме «господина внезапной обходительности» (Филактэя то бишь), не может касаться меня и находиться в радиусе двадцати шагов. Потому что, в отличие от, как оказалось, водного дракона, они не могут контролировать температуру своего тела. И магическое поле, которое постоянно подпитывается магическими выбросами их тел. Короче, если я подойду к Тринадцатому, то меня разнесёт в разные стороны, как фарш в микроволновке. А если к Дариосу, то меня постигнет участь тех смельчаков, кто однажды в древнегреческом мифе решил бросить вызов Медузе Горгоне. Ну, а если к Никасису, то моё тело превратится в прожжённую насквозь тушу.

Про остальных пока не знаю, потому что они не спешат со мной знакомиться. Да и Тринадцатый запретил, сказав, что мне нужно выдавать информацию порционно. Какой догадливый, а! А раньше так не мог? Впрочем, высказать свои претензии не осмеливаюсь, что странно для меня. Наверное, всё дело в его цепком, таящим в себе смертельную опасность, как когти чёрного льва, взгляде. Почему-то именно с этим животным я его ассоциирую. И плевать, что он как бы дракон. Скорее всего, это связано с тем, что он здесь заправляет всем: отдаёт приказы, выбирает, что мне следует рассказывать. И никто не смеет его ослушаться. Даже я, что тоже странно. Потому что на Земле я постоянно бросала вызов своему строгому, суровому и крайне вспыльчивому отцу. А тут, тьфу, даже не пикаю.

— Прежде чем мы отправимся в путь, ты познакомишься с остальными. — Черномор разбивает все мои размышления свои бархатным, с приятными рокочущими нотками голосом, от которых у меня всё внутри сладко вибрирует. Да, я очень влюбчивая. Но со мной ещё не случалось такого, чтобы меня одновременно влекло сразу к трём, ладно, чего греха таить, четырём мужчинам. Я саму мысль об этом пресловутом многомужестве, о котором мне однажды втирал отец, нахожу ужасающей.

Ну вот как такое может быть? Как можно любить сразу семерых? А спать с ними как?

Последний вопрос крайне не вовремя подкидывает яркую фантазию о том, как меня на огромной кровати в разных позах берут будущие мужья.

Вспыхиваю как спичка оттого, что вспоминаю кое-что важное, связано с тем, что все мои мысли, а в том числе и образы, которые я представляю, то же самое, что и экран уличного кинотеатра. То есть содержимое моей головы постоянно находится на виду у всех.

Робко, прямо как давно вышедшая из моды девственница (то есть которой далеко за двадцать пять), смотрю на Сына Космоса. Внутри дребезжит чувство, словно мужчина, в которого я тайно влюблена, нечаянно прочитал мою порнозаметку, связанную с ним.

Мы пересекаемся взглядами, от молчаливого и крайне напряжённо диалога которых у меня спирает дыхание, а отзвуки сердца слышатся в голове. Тринадцатый уже предупреждал, что наш брак является фиктивным. Поскольку после того, как мы соблюдём все формальности брачного обряда, то сразу же разведёмся при свидетелях. Ведь наши виды несовместимы.

И как бы этот план ни резал тупым кухонным ножом по сердцу моей внутренней влюбчивой мечтательницы, которая уже отчего-то решила, что у неё собственный гарем из семи притягательных, соблазнительных и пленяющих здравый рассудок красавчиков. Я всё же согласна с ним, потому что хочу вернуться домой. И ни один мужчина в мире не стоит моих родителей. Которые, кстати говоря, совершенно забыли о моём существовании, что ранит меня намного сильнее.

Сын Космоса делает вид, будто о чём-то вспомнил. Видимо, о своих же словах: «Между нами не может быть никакой связи: она изначально обречена. Ты обычная, а это значит, что не сможешь принести нам потомство. Поэтому давай не будем всё усложнять».