С тех пор у нас натянутые отношения. Папа ждёт, что я раскаюсь в своём проступке и прибегу работать в его фирму. А я — что он возьмёт в расчёт мои желания.

— Нин, ты тут? — будущий бывший некультурно щёлкает пальцами у моего лица, отчего во мне вспыхивает кровожадное желание немедленно их сломать. Но вместо потакания своей жестокости, которая, как говорит отец, досталась мне от далёких ацтекских предков, я устремляю в Костю уничижительный взгляд. Он тут же тушуется, неосознанно вдавив голову в плечи, и нервно проговаривает: — Ты как? Всё в порядке? Ты сегодня такая молчалива… Что-то случилось?

Досадливо морщусь и выгибаю бровь, всем своим видом говоря: «Ты это сейчас серьёзно или неудачно пошутил? Я и так практически всегда молчу». Но будущий бывший не слишком сообразительный, поэтому расценивает этот жест таким образом, словно он сморозил какую-то ужасную глупость. Он постоянно так делает, поскольку прибедняться и выставлять себя жертвой любых обстоятельств — это его одно из самых излюбленных занятий. Что, в принципе, звучит смешно. Ведь по своей природе Костя — нарцисс. Нарцисс, склонный к самоуничижению. Н-да.

— Не выспалась, — отмахиваюсь от его наигранного переживания за моё самочувствие и, подперев основанием ладони подбородок, возвращаю свой взгляд в окно.

Пусть я не слишком жалую осень, предпочитая лето и зиму. Однако на фоне несмолкаемых монологов будущего бывшего она теперь не кажется мне такой унылой.

В слабом отражении стекла разглядываю свой томящийся от скуки образ: тёмно-каштановые волосы ниже плеч, потерявшие форму двухчасовой укладки, безучастные к происходящему васильковые глаза, подведённые стрелками, и слегка поджатые полные губы, на которых почти что стёрлась помада от недавно выпитого фруктового чая. И чего, спрашивается, тяну внутреннюю тигрицу за усы? Нужно уже порвать с этим радиовещателем, сидящим напротив, и ехать домой отсыпать. Тем более на завтра запланировано столько дел, что наверняка присесть некогда будет. С утра и в обед мне нужно встретить курьеров. Один из них привезёт мне новую мебель в салон, а второй — импортные средства для массажа, которые я ждала три месяца. После них подъедет электрик: он установит зеркало с подсветкой в туалете. Ну а вторая половина дня у меня полностью посвящена клиенткам.

Кроме того, нужно что-то приготовить поесть на работу, поскольку обедать в ресторане весьма накладно: при плотном графике я не всегда успеваю до него дойти. А ещё я очень бережно отношусь к деньгам. Особенно учитывая, что у меня нет финансовой поддержки. И практически всё заработанное уходит на салон и дополнительные обучающие курсы.

За окном, видимо, вообразив себя зайцем, прямо луже прыгает лучезарный мальчик лет пяти. А приземистый дедушка, идущий сзади него, с улыбкой наблюдает за происходящим.

Меня тоже не оставляет равнодушной невинное детское баловство, вызывая приступ умиления. Но лишь на короткий миг. Худенький мальчик в ярко-жёлтом плаще и резиновых сапогах с утятами резко поворачивается в мою сторону. Смотрит прямо в глаза немигающим, пробирающим до самых костей взглядом исподлобья. Протягивает правую руку вперёд и, растянув губы в жуткой кривой улыбке, выставляет мизинец вверх.

Я замираю, не понимая, что происходит. Вдоль позвоночника пробегают холодные мурашки, а дыхание спирает. На какое-то мгновение чудится, что передо мной стоит вовсе не ребёнок, а низкорослый демон, обманом поселившийся в этом хрупком теле. Хотя я вообще не верю в потустороннее, предпочитая опираться на логику и рационализм. Но когда этот курчавый зеленоглазый мальчишка безошибочно угадывает, где я сижу, игнорируя зеркальную поверхность с уличной стороны. Я готова поверить во что угодно, лишь бы дать себе хоть какое-то вразумительное объяснение происходящему. Потому что вариант, что я слетела с катушек от хронического недосыпа и переутомления, меня совершенно не устраивает.