Я глуповато улыбаюсь от того, что Зои так неоднозначно влияет на меня: то как самый мощный афродизиак, склоняющий предаться похоти, то как самые ядрёные специи, от которых до невозможного свербит в носу и глотке.

Благо, что с каждым съеденым блюдом напряжение между нами сходит на нет. И я, наконец, позволяю себе расслабиться в компании своей очаровательной невесты.

21. БОНУС: ИЛЛАЙ

Любимый персичек:)

22. ГЛАВА 17: ЗОЯ

— И тебе нравится быть учителем? — спросила у Иллая, который решил со мной поделиться тем, что он, оказывается, по субботам преподаёт в младших классах музыку.

Странно от него это слышать. В записях Зои не упоминалось, что он работает в школе. Там отмечено всего пару строк о том, к какой расе он принадлежит, что у него академическая степень по музыке и то, что он распоряжается всеми ювелирными салонами Коралловых Хребтов. И, к тому же, в мастерской русала я не увидела ни одного музыкального инструмента.

Разносторонность Иллая поражает, отчего я издала нервный смешок. Вот у кого нужно поучиться продуктивности. Муж времени зря не теряет. А меня в моём мире хватало только на дорогу до работы, поручения Ларки Педровны, дорогу домой и занятие йогой, которые посещала два раза в неделю.

— Конечно, — ностальгически улыбается он. Видимо, ему действительно нравится всесторонне развивать не только свои таланты, которых у него наберётся целый список, но и таланты других. Радует, что он не кичится ими; не жалуется, как ему тяжело их совмещать. А легко рассказывает, будто мы говорим на какую-то будничную тему.

Ещё меня радует то, что Иллай относится с теплотой к детям. Я тоже иногда люблю повозиться с карапузами и дать им какое-нибудь «супервзрослое» наставление.

«Интересно, а наши дети будут такими же красивыми?» — промелькнула мысль, от которой я сразу же начала отмахиваться рукой, будто это поможет мне развеять картинки о нашем совместном будущем, что я уже успела придумать.

— Комар? — встревоженно спросил Иллай, наблюдая за тем, как я размахиваю руками.

— Ага, — криво улыбаюсь. — Назойливый попался.

Русал уже собрался вставать с покрывал, но я его вовремя поймала за запястье. Опять что-то для себя решил и уходит. Партизан. Мне, конечно, льстит его забота. Но, когда он так молча пропадает, ничего не объяснив или спросив, — напрягает. А вдруг он уйдёт и не вернётся, потому что я ляпнула чего-нибудь лишнего?! Я ещё не до конца выучила его повадки…

— Всё в порядке, — улыбаюсь, поймав его решительный взгляд. — Кажется, он улетел, испугавшись твоих нахмуренных бровей.

Иллай улыбается, отчего складка, залёгшая меж его бровей, исчезает. В этот момент от него исходит такое невероятное тепло, согревающее изнутри, что я не сдерживаюсь и целую его.

Русал не оставляет мне выбора своей лучистостью, нежностью и притягательностью. Каждый раз, когда я его вижу, он вызывает во мне трепет. Ощущение, будто он водит по моему телу невидимой, пушистой кистью, от которой появляются мурашки, а внутри всё млеет от возбуждения. И меня совсем не страшит мысль, что рядом с этим мужчиной я становлюсь беззащитной.

Там, в своей жизни, я не могла позволить себе такую роскошь. И зажималась каждый раз, когда меня касался бывший. Но с Иллаем я раскрываюсь, как цветок, который напитался влагой тёплого летнего дождя. И во мне всё отчётливее приходит осознание, что я хочу большего. Даже несмотря на то, что мой разум помутился от желания.

Я сажусь на Иллая, заключая его бёдра между своих ног, и вновь целую. Но уже пылко, впитывая его возбуждение, которое так настойчиво упирается в меня.