Ребенка отчитали и отправили к себе, при этом надолго запретив, к большому его огорчению, появляться за обеденным столом.

Даже при первых проявлениях болезни цесаревич оставался веселым; только если присмотреться внимательнее, можно было заметить, как на лицо его набегает тень; а иногда вдруг пропадала вся его живость и он выглядел больным и вялым.

Делались неоднократные попытки найти мальчика его возраста, который мог бы стать цесаревичу товарищем для игр. Сначала приглашали детей матросов, затем племянников дядьки цесаревича – Деревенька Потом эти попытки прекратили.

В гувернерах у цесаревича состоял месье Жильяр, великолепный учитель и человек большого ума. Он рассказывал мне, как трудно было учить цесаревича. Только наладятся регулярные занятия, как он заболевает; кровоизлияния причиняли ему сильные страдания; ночами он стонал и просил о помощи, а помочь ему не мог никто. Болезнь истощала его и сказывалась на нервной системе. После выздоровления обучение приходилось начинать сначала.

Можно ли было обвинять этого несчастного мальчика, что ему не хватало старания и усердия?

Два случая, сохранившиеся в моей памяти, показывают, как легко было доставить радость маленьким великим княжнам.

В первый раз это было, когда царский поезд остановился на станции Рошково Московской губернии. Царь инспектировал тогда войска этого округа, и поезд пять дней стоял прямо в поле.

Медленно тянулись долгие часы безделья, но однажды великая княгиня Ольга, сестра царя, придумала для своих племянниц новый вид развлечения.

Поезд стоял на высокой насыпи, и решено было воспользоваться склоном, чтобы кататься на санках – это в середине-то августа! Санки достать было трудно, но ничто не могло остановить выдумщиков. Из буфета принесли серебряные подносы. Каждому ребенку дали по подносу, и они стали съезжать на них вниз по склону, а потом взбираться наверх.

Дети были так довольны, что развлечение решили продолжить после обеда в присутствии их величеств. Один из военных атташе спросил меня с некоторым опасением, будут ли гости участвовать в новом состязании. Я поспешил обрадовать его, что нет.

Одна из фрейлин вызвалась быть судьей на финише. Генерал-адъютант Струков объявил детям, что первым будет внизу. Когда раздался сигнал на старт, он прыгнул на поднос прямо в своем парадном мундире, с лентой Александра Невского через плечо, с наградной саблей с бриллиантами (он брал Андрианополь в 1877 году) и понесся вниз с семиметровой насыпи и по колено увяз в осыпающемся песке. Не знаю, как он ухитрился выйти невредимым из этой переделки?

Вторым случаем была история с живым соболем, привезенным прямо из далекой Сибири.

Однажды мне пришлось составлять срочный отчет для министра двора, и я велел, чтобы меня не беспокоили. Вдруг в кабинет вошел мой старший курьер.

– В чем дело? Что-нибудь срочное?

– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, там какой-то старый крестьянин со своей женой прибыли из Сибири. Они привезли в подарок его величеству живого соболя. Мужик настаивает, чтобы я доложил о нем вашему превосходительству. Он говорит, что ему нечем платить за ночлег.

– И ты его пожалел?

– Я не смог отказать ему.

– Веди его сюда.

Вошел весьма приятный на вид старик в сопровождении своей жены. Он заявил:

– Я – охотник. Однажды я поймал живого соболя. С помощью жены мне удалось его приручить. Мы решили сделать подарок царю-батюшке. Это прекрасный соболь. Мы собрали все деньги, что у нас были, и приехали сюда.

Он достал соболя, и тот сразу же прыгнул на мой письменный стол и принялся обнюхивать стопки приказов о новых назначениях при дворе. Старик как-то по-особому свистнул, и соболь прыгнул ему на руки и спрятался за отворотом его кафтана, так что виден был только кончик его носа.