– А шкатулка?

– Она оставалась в пустой подводе. И муж принес ее домой вместе с кольцами. Я тоже молчала, как и он. Это случилось так давно… Да вдобавок я боялась скандала… Ведь в убийстве могли обвинить моего мужа. Нет, лучше уж было молчать. Я уехала с дочерью в Лильбонн, а когда Брижитт поступила в театр, она забрала кольца с собой… мне-то к ним даже прикасаться не хотелось… Вот и вся история, мой добрый господин, не спрашивайте меня больше…

Леонар снова ухмыльнулся:

– Вот как! Неужто это вся история?

– Но я больше ничего не знаю, – испуганно сказала вдова Русслен…

– Гроша ломаного твои россказни не стоят. Меня интересует совсем другое… И ты, черт побери, отлично знаешь, о чем я толкую!

– Знаю?

– Я про буквы внутри под крышкой! Все дело в них…

– Но те буквы наполовину стерлись, клянусь вам, мой добрый господин, и я даже никогда не пыталась их разобрать.

– Ладно, поверю. Но тогда мы возвращаемся к первому вопросу: куда делась шкатулка?

– Я вам уже говорила: у меня ее забрали как раз накануне того дня, когда вы приехали в Лильбонн вместе с дамой… под густой вуалью.

– Забрал… кто?

– Один человек…

– Этот человек ее разыскивал?

– Нет, он случайно заметил шкатулку в углу чердака. И заинтересовался – вещица, мол, старинная.

– Имя этого человека? Я тебя в сотый раз спрашиваю!

– Не могу я его вам назвать. Он сделал мне столько добра, а вы ему навредите, очень навредите, потому не буду я ничего говорить…

– Он первый посоветовал бы тебе сознаться…

– Может, да… может, нет… Откуда я знаю? Я же не могу спросить его… не могу ему написать… правда, мы видимся иногда… Послушайте, мы же должны встретиться в следующий четверг в три часа…

– Где?

– Не могу сказать… не имею права…

– Что?! Начинаем все сначала? – прорычал Леонар, потеряв терпение.

Вдова Русслен задрожала:

– Нет! Нет! О мой добрый господин, умоляю вас, нет!

Она вскрикнула от боли:

– Ах, негодяй! Что он со мной делает! Бедная моя рука…

– Говори же, черт тебя возьми!

– Да, да, я скажу…

Но тут голос несчастной пресекся. Она явно была на грани обморока. Однако Леонар настаивал, и Рауль уловил несколько слов, которые она в страхе пролепетала… «да… мы должны встретиться в четверг… на старом маяке…».

И затем: «Нет… я не вправе… я лучше умру… делайте что хотите… правда… я лучше умру…»

Она замолчала. Леонар буркнул:

– Эй! Это еще что за штучки? Что стряслось с упрямой старухой? Не померла она, часом?.. Эй, старая кляча, ты у меня еще заговоришь! Даю тебе десять минут, и покончим с этим!

Дверь открылась и тут же закрылась. Несомненно, он пошел к Калиостро сообщить о выбитых у вдовы признаниях и получить дальнейшие распоряжения. В самом деле, привстав, Рауль увидел внизу их обоих, сидевших бок о бок. Леонар что-то взволнованно говорил. Жозина слушала.

Презренные негодяи! Рауль в равной степени ненавидел их обоих. Страдания вдовы Русслен потрясли его, и он весь дрожал от гнева и желания действовать. Ничто в мире не могло помешать ему спасти эту женщину.

По обыкновению, он ринулся в бой сразу, как только у него созрел план, малейшие детали которого выстроились в логической последовательности. В таких случаях колебания могут только помешать делу. Успех зависит от смелости, с какой мы преодолеваем препятствия, даже если не можем заранее знать о них.

Рауль бросил взгляд на своих противников. Все пятеро находились довольно далеко от пещеры. Он быстро нырнул в дымоход. Главное – как можно тише миновать участок, заполненный щебнем… но почти сразу на него обрушились обломки, до сих пор находившиеся в равновесии, и он рухнул вниз под грохот камней и битого кирпича. «Проклятье! – подумал он. – Хоть бы они ничего не услышали!»