Юля заворожённо смотрела на них и не могла оторвать загоревшего безумием взгляда. Ножи магнитом тянули её.
Сердце встрепенулось, зачастило дыхание. Она сглотнула, горло пересохло.
«Если… ударить его таким, то… Ой-ой... Разве я отважусь? Разве рискну сделать это? – тут же всплыл твёрдый ответ: – Да! Рискнула бы, если был шанс победить. Не испугаюсь. Ненависти хватило бы на удар. Стоп-стоп! Даже не пытаться! Животное одним взмахом размажет меня по стенке…»
Громко вздохнула, представив каменную груду мышц. Это равно самоубийству. К сожалению, не было никакой, ни малейшей, ни одной крошечной вероятности выиграть в этом сумасшедшем нападении.
«А если вскипятить воду в самой большой кастрюле – и ошпарить его? А потом лететь отсюда, мчаться, пока он будет корчиться от боли. Нет... – тоскливо поскулила Юля, уговаривая себя: – Ещё более безрассудная и опасная идея. Он сказал, не бойся, всё будет нормально. Ведёт себя вежливо. Такое впечатление, будто жалеет о горячности. Обещал не прикасаться. Обнадёжил, что не обидит больше».
И в эти желанные слова она жадно поверила. Стало намного легче.
Но где брать силы и умение терпеть, не проявлять чувства? Теперь это действительно был вопрос жизни и смерти.
Очевидно, что Георг не собирался её убивать.
«Хм… Кажется, не собирался. Не разозлить бы только. Разве можно верить такому человеку? Какие гарантии, что в его странном мозгу не родится другая идея?» – спорила с собой девушка. Воровато оглянулась на тюремщика.
Тот искоса, с любопытством наблюдал за оживившейся пленницей. Зорко следил за полыхающим, скачущим взглядом: ножи, вода, огонь, дверь... Контрольный взгляд на него.
Расплылся в улыбке, изумлённо и укоризненно покачал головой. Ему было смешно. Кажется, он всё понял. Прочитал все родившиеся непокорные мысли.
– Закончила? Отдыхай. Если хочешь, то сиди внизу. У себя. Или же здесь, в этой комнате. Тут тепло, согреешься, – по-доброму предложил Георг.

Здесь? В одной комнате с ним? От одного его присутствия в Юле застывала кровь и сковывало дыхание. От ненависти, отвращения, страха. А эти чувства надо прятать.
Решительно помотала головой:
– Можно, я лучше туда – в подвал?
– Можно в подвал…– быстро и охотно согласился он. – Можно, можно, конечно, можно!
И с подозрительно ласковыми, хитрыми интонациями добавил:
– Но у меня есть ещё один, очень хороший вариант. Самый лучший вариант. Мне больше всего он нравится. Не надо уходить в подвал.

Она обрадованно подняла голову, распахнула просиявшие надеждой глаза.
Георгий подошёл вплотную. Наклонился и, касаясь губами волос, похотливо промурлыкал:
– Ко мне в спальню… Со мной вместе… Согрею, даже жарко будет.

С вытянувшимся лицом и округлившимися глазами Юля беззвучно открыла, закрыла рот.
Резко повернулась спиной и стремительно сбежала в свою тюрьму.
Услышала, как вслед довольно хохотнул Георг:
– Ни секунды не сомневался, что откажешься. Ты меня даже расстроила и сильно удивила, если бы согласилась. Разуверился бы, что разбираюсь в людях. Беги, беги.

И часто потопал ногами, как топают маленьким детям, притворяясь, что догоняют.

«Как противно! Мерзко. Обидно. Тупое, наглое, самодовольное животное. Преступник! Ему смешно». Юля забралась на кровать, притянула колени к подбородку, обхватила их и обиженно нахохлилась.
В «её» комнате холодно и полумрак, пахло сыростью и мышами. Но здесь чувствовала себя более безопасно и не выворачивало от ужаса, при столкновении с его пристальным взглядом.
Изучающим взглядом хладнокровного зверя. Хватит ли хитрости и выдержки, чтобы казаться смирившейся?