Не помню, кто именно начал первый, но точно знаю, что участвовали все. От первого удара было больно, впрочем, как и от второго, третьего, десятого. Я кричала и поначалу просила, чтобы перестали, умоляла их остановиться, клялась, что больше не буду будить их по ночам. Вот только меня никто не слышал, или не хотел слышать. Меня обнаружили утром. Едва живой. И если бы моей покровительницей не была сама Смерть, вряд ли я сейчас стояла в кабинете шикарного дома. Тогда я впервые попала в больницу.

В палате напротив лежала очень старенькая бабушка. Она мучилась от боли, плакала по ночам и просила врачей облегчить ее страдания. Она хотела умереть, вот только ей не давали. Мне было ее так жаль. Уже на тот момент я понимала, что творю нечто неправильное, но только во сне. Но бабушка так просила…

Как только я смогла вставать, то пробралась ночью к ней в палату. Я стояла и внимательно смотрела на то, как она мечется в бреду, а по ее щекам текут слезы. Резко открыв глаза, она посмотрела на меня и улыбнулась, протягивая трясущуюся руку. Она словно знала, для чего я к ней пришла, и была благодарна за это. Подавшись вперед, я ладошкой поймала ее слезинку, наблюдая, как взгляд бабушки переместился мне за плечо, и на миг в ее глазах отразился испуг.

Говорят, что дети мало что помнят из своего детства. И мне так хотелось быть таким ребенком. Чтобы забыть испуг бабушки, неприятный холодок ужаса и понимание, что впервые стала вестницей смерти человеку.

Миг, и картинка меняется. Снова больничная палата, белые стены, кровать, застеленная белыми простынями, и я лежу на ней. Мне пятнадцать… Кожаные браслеты крепко удерживают мои запястья, не позволяя вырваться, навредить себе. Мне очень сложно вспоминать тот момент. Таблетки, которыми меня пичкали тогда, изменяли сознание… Помню, как поначалу кричала, что они существуют, что я приношу им смерть… Единственное, чему я там научилась, это никому не рассказывать про то, что вижу в другой реальности. Что всем нужно отвечать, что это всего лишь плод моего больного воображения, а посыпаясь ночами, утверждать, что просто кошмар приснился.

Выдохнув с шумом, Макс склонился, хватаясь за грудь и шумно дыша. Костя хотел подойти к нему, но я жестом попросила его не подходить.

– Что это было? – спросил Максим, продолжая тяжело дышать.

– Моя жизнь, – ответила улыбнувшись. – Как тебе, понравилось? Или быть может, показать еще? – спросила я и шагнула к нему.

– Нет! – воскликнул он, отступая назад.

– Что ты видел? – спросил Костя.

Видно, ему тоже не понравилось, что я сделала с его братом. Но что еще я могла предпринять? Макс же сам хотел знать, кто я такая.

– Жуть… – выдохнул он, подходя к шкафу.

Открыв дверцу, он достал оттуда бутылку и бокал. Недолго думая, налил в него янтарной жидкости и тут же опустошил его.

– Вообще-то, это моя жизнь, – скривившись, сказала я, присаживаясь на один из диванов. – Не всем же дается все это… – проговорила, сделала рукой жест, ничего конкретно не говоря, но намекая на роскошь и богатство.

13. Глава двенадцатая

Тихий стук в дверь нарушил тишину, что повисла в кабинете после случившегося.

– Да, – отозвался Макс.

Дверь открылась, и в кабинет снова вошла Нина. Она почему-то сразу посмотрела на меня, словно пыталась убедиться, что я не плод ее воображения.

– Ты что-то хотела, Нина? – спросил Макс, когда пауза затянулась.

– Да, – ответила она. – Стол накрыт.

– Спасибо, мы сейчас подойдем, – ответил Макс, выпроваживая женщину.

Посмотрев на меня еще раз, женщина покинула кабинет, плотно прикрыв за собой двери.