– «Алиса в Стране чудес».

Он столько слышал про эту книгу, что всегда хотел достать ее и прочитать.

– Лучше. Одна из этих дико смешных книг шестидесятых годов, и в очень хорошем состоянии: сохранились обе крышки переплета. Книга для самообразования. «Как я успокоил свои нервы регулярным употреблением лукового сока». Или что-то еще в этом роде. «Я заработал миллион долларов, ведя по заданию ФБР две с половиной жизни». Или…

– Коллин, – сказал Джо Адамс, – я однажды выглянул в окно и увидел белку.

– Да что ты такое говоришь? – забеспокоилась Коллин.

– Хвост, тут уж не может быть ошибки. Толстый, круглый и серый, как ершик для бутылок. И они еще вот так прыгают. – Он показал ей рукой, отчаянно пытаясь вспомнить, как же все это было. – Я завопил, я послал туда четверых оловяшек с… да что там рассказывать. Короче говоря, через какое-то время они вернулись назад и сказали: «Ни в этом месте, ни где-нибудь поблизости нет, о доминус, ничего подобного». Или еще какую глупость в этом роде.

Он на секунду замолчал. Конечно же, это была гипногогическая галлюцинация, возникшая в результате перепоя и недосыпа. Он прекрасно это знал. И оловяшки знали. А теперь и Коллин знала. Но все-таки, а вдруг?

– Напиши своими собственными словами, что ты тогда ощущал. От руки, на бумаге – не задиктовывая рекордеру. Что бы значило для тебя обнаружить живую, веселенькую белку. Не что там думает эта хреновина. – Она пренебрежительно махнула рукой в сторону пятнадцатитысячедолларового риторайзера. – А потом…

– А потом, – подхватил Адамс, – ее зарубит Броуз. Возможно, я пропущу ее через вак и даже через сим и запишу на пленку; это, пожалуй, у меня получится. Но сквозь Женеву, это уж фигушки. Потому что я не буду там говорить: «Несите, ребята, свою ношу». Я скажу… – И вдруг на него накатились мир и спокойствие. – Ладно, попробую. – Он встал и отодвинул назад свое старокалифорнийское плетеное кресло. – И даже напишу все от руки, только нужно найти – как они там называются?

– Шариковая ручка. Вспомни о своем кузене, который погиб на войне – его убила шариковая бомба. Ну а ручка, это как рука. Вот и получается: шариковая ручка.

– Да, – кивнул Адамс, – и запрограммирую вак прямо с этого. Возможно, ты и права, это будет очень занудно, но не будет хотя бы тошнить, не будет этих желудочных колик.

Он начал обшаривать библиотеку в поисках – как она это назвала?

Тем временем риторайзер продолжал бубнить:

– …такая крошечная зверюшка, но у нее в голове есть уйма здравого смысла. Может быть, даже больше, чем вы или я способны себе представить. И я думаю, что, глядя на нее, мы можем научиться очень многому.

И так далее, и так далее.

Тысячи микросхем обсасывали проблему со всех сторон, крутились десятки катушек с информацией, это могло продолжаться вечно, однако вечности у Джо Адамса не было, зато он нашел авторучку и нуждался теперь исключительно в чистой белой бумаге. Черт, но ведь точно она где-то была; Адамс взмахом руки подозвал оловяшку, стоявшего наготове, чтобы проводить Коллин к ее флапперу.

– Поручи персоналу, – приказал он, – найти мне бумагу, на которой можно писать. Переройте все комнаты виллы, в том числе и все спальни, даже те, которыми я сейчас не пользуюсь. Я отчетливо помню, что видел где-то фолиант, или пакет, или как там уж оно называлось. Его тоже однажды выкопали.

Оловяшка передал по радио его команду, и Адамс буквально почувствовал, как дом зашевелился, все его пятьдесят с лишним комнат. Все слуги оставили то, что они прежде делали, и бросились выполнять новое задание. Он, их доминус, ощущал, как кипит вокруг жизнь, и внутренний туман слегка рассеялся, хотя они и были всего лишь «роботами» – дикое чешское слово для понятия «работники».