— Уилл?.. — она начала говорить, но осеклась.
— Что? — одеваться Уилл не стал, просто повязал огромное пушистое полотенце на бёдра. Никакого желания разговаривать с Майей в этот момент не было.
— Ты любил её? — Подобрав ноги на диван, Майя обняла колени руками.
— Кого? — Уилл почувствовал острую необходимость выругаться: совсем не время и не место для разговора о таких личных вещах. Да и собеседница подкачала…
— Эйрин Броуди, твою напарницу.
— Не твоё дело! — рыкнул Уилл, с силой задвинув за собой дверь в комнату.

Умом он понимал, что нельзя было срываться на Майе, но какого чёрта эта девчонка задаёт вопросы, на которые у самого Уилла не было ответов? Да ещё в первый день знакомства!

До начала войны Уилл постоянно возвращался мыслями к Эйрин: любил ли он её? Честный ответ звучал странно — они подходили друг другу. После неё были девушки, но ни с одной не вышло что-либо серьёзное, просто появлялись и исчезали. И были ему безразличны. В двадцать один слишком рано задумываться о создании семьи и переживать о том, что из жизни ушёл человек, с которым так легко. Ощущение пустоты за годы лишь стало менее острым, никуда не делось — Уилл чувствовал себя оторванной половиной единого целого и не был готов соединяться ни с кем. По своей воле, конечно. Сейчас, на «Бэкуотер», главенствовало не личное, а долг.

Ночь прошла беспокойно — снились Эйрин и «Лиса». Интеграция, когда физически перестаёшь ощущать себя отдельным человеком, а превращаешься в часть одного суперразума, когда мысли почти синхронны и понятны, не нужны слова, не нужны действия. Тело тоже чувствуешь иначе, будто оно и не твоё вовсе, а просто бесполезный аппендикс в утробе настоящего тела — корабля, ставшего плотью. Органы чувств биомашины подавали сигналы в мозг напрямую. При интеграции с партнёром чувствуешь её разум как свой: нет сомнений, нет преград. И главное — это продолжается и после, когда интеграция уже завершена. Доверие и полное отсутствие каких-либо барьеров. Их с Эйрин желания практически всегда совпадали. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она хочет сказать. И наоборот. Каким дураком был Уилл, не ценив всего этого? Наверное, просто очень молодым. Отношения с Эйрин задали планку, и именно поэтому он больше не смог ни с кем ужиться, не смог вновь почувствовать привязанность.

А сейчас, когда на повестке стоит вопрос участия в боевых действиях, ему подсунули в пару совершенно неподходящего человека и, похоже, предрешили отрицательный результат.

Утро прошло в молчании: собирались — Майя встала раньше Уилла и успела принять душ и одеться — и завтракали, не проронив ни слова. Глухое раздражение сменилось апатией и разочарованием от всего, что было вокруг. Восхитительный омлет не радовал, как и крепкий кофе из кофемашины. Уилл уже почти забыл его вкус, а сейчас, почуяв запах на входе в столовую, только недоверчиво повёл носом.

— Уилл, готовы увидеть «Лису»? — спросил Пальме, который поджидал их у проходной космодрома.
— Не знаю, — честно ответил он.
— Во время консервации корабль не подвергался изменениям, так что «Лиса» встретит вас такой, какой она была.
— Она знает, что Эйрин больше нет?
— Да, конечно. Ей сразу сообщили, это стало обоснованием для принудительного отключения, — кивнул доктор.

Расположенная рядом со стыковочной зоной стартовая площадка была практически пустой — только полудюжина юнитов, уже нового образца, современных, лишь отдалённо напоминающих «Лису». Даже по меркам «Бэкуотер» места здесь было много, разве что потолок давил: над головой, словно сжатые челюсти, смыкалась диафрагма шлюзовых ворот. Сновали приземистые автоматические тягачи, перекатывали обтекаемые светло-серебристые квазиживые машины по разметке. Уилл отвлёкся от беседы с Пальме (Майя всё это время напряжённо молчала) и начал искать ту, по которой, как оказалось, очень сильно скучал. Теперь он понял, что сны были связаны с близостью корабля — вместе с ними появились странное ощущение в области солнечного сплетения и лёгкий туман в голове. Так организм готовился к скорой интеграции. Предвкушал.