Дом был вотчиной котов, и это оставалось только принять, всякий раз напоминая себе, что такой низкой арендной платы он не найдёт больше нигде. Накануне зарплаты он нередко вынужден был жёстко экономить – и морозилка, которую служба доставки раз в неделю пополняла разнообразными кошачьими паштетами и консервами, являлась неплохим подспорьем. Конечно, это был не тот дом, куда можно было пригласить приличную девушку (не говоря про Лину) – но сейчас у Альберта не было ни времени, ни денег на приличных девушек. На неприличных, впрочем, тоже. Но как бы то ни было, жил он здесь один и ценил эту, пусть и весьма относительную, свободу.

Говоря откровенно, после рабочего дня рядом с ядовитым Джулиусом даже убогая комнатёнка, пропахшая котами, представлялась вполне уютным убежищем.

...А хуже Джулиуса Доуна мог быть только Джулиус Доун, вставший не с той ноги.

На работу в этот раз Альберт не опоздал, но едва ввел пароль и кликнул “Enter”, как услышал шаги Роджера, спускающегося к нему.

Вид у приятеля был виноватый. Альберт подумал, что Роджер всегда так отводит взгляд в сторону, когда намеревается просить об одолжении. Стыдно ему, что ли?

– Нужно сорок экземпляров, бро… А мне надо бежать в судебную библиотеку, и к двум часам я никак не успею…

– Ты охренел? – только и сказал опешивший Альберт.

Ничего себе, услуга! Судя по объёму папки, стоять перед копировальной машиной, сортировать и подшивать придётся часа два, не меньше.

– Я что, тебе, секретарь? Попроси Лину.

– Отлучилась, у неё визит к врачу. Слушай, я у тебя в долгу буду до конца жизни. Я за тебя составлю эти завещания, если ты мне поможешь…

– Если Джулиус узнает, что ты делаешь мою работу, а я твою – завещания понадобятся нам обоим, и ещё до конца рабочего дня.

– А если я не доставлю копии дела по назначению, я даже не успею составить завещание. Альберт, будь другом!

– Да он ещё в пятницу грозился меня уволить к чертям собачьим! Не могу, понимаешь? Ещё один косяк, и я с работы вылечу.

– Его не будет до полудня, у него встреча какая-то важная. Ты всё успеешь до его прихода. А я скажу, что взял твою карточку, так как свою забыл дома.

Альберт не стал отвечать, демонстративно отошёл к кофемашине, открыл крышку и вставил капсулу с капуччино. Было ясно, что уступать он не собирается, поэтому Роджер прибег к последнему способу:

— С меня пятьсот баксов.

А вот схватку с деньгами Альберт, конечно, проиграл… Роджер знал, на что надавить, и хрустящие сотенки сменили владельца. Альберт буркнул что-то недружелюбное, но всё же согласился и положил купюры в нагрудный карман.

В итоге через час Альберт всё ещё пахал в поте лица – причём вовсе не фигурально. На первом этаже, как и в полуподвале, и зимой, и летом всегда была сильная влажность. Воздуха, спёртого и тяжёлого, откровенно не хватало, рубашка прилипала к спине. Альберт снял темно-серый пиджак в мелкую клетку и расслабил галстук, чуть подправив серебряный зажим с причудливым узором и инициалами “А.Л.”. Этот зажим, как и сам костюм, Альберту купил дядя Фрэнк перед отъездом из Бадкура – он избаловал бы племянника, так как всегда мечтал о сыне, но Альберт редко принимал от него подарки. Слишком независимый, он предпочел бы всего добиться сам, а не жить, кормясь с руки богатого родственника.

Уходя, Лина оставила включённым радио – она ненавидела работать в тишине. Сейчас краем уха Альберт слушал новости: министр юстиции со скандалом убран со своего поста. При других обстоятельствах Альберт пропустил бы эту информацию мимо ушей: обычное дело, за свой срок нынешний премьер-министр уже несколько раз перетасовывал кабинет. Но сейчас невольно потянулся к переключателю звука. Первая в истории государства женщина-министр была к тому же аппийкой. Что-то серьёзное произошло, если премьер-министр Стюарт решился на непопулярный шаг, который мог подпортить его рейтинги в Аппайях.