Не хочу нарываться на скандал, хоть Марина Семёновна прекрасно знает об этом. Питание в нашей семье – для неё больная тема.

И она так и не смирилась с тем, что я не держу фигуру и не придерживаюсь диеты, на которой она сидит даже сейчас, будучи на пенсии.

− Это ужасно! Ты пичкаешь мальчика абсолютно неполезной пищей! Вот мой Демид просто обожает брокколи! Оно способствует укреплению мужской силы! – Садится на своего любимого конька, не забывая уколоть меня побольнее.

Или просто так совпало?

− У Демида всё в порядке с мужской силой! Даже чересчур! - Огрызаюсь, поднимая сына с колен.

Не хотела вспоминать про измену мужа, но она снова так и встаёт перед глазами.

Вместе с Ниной.

Её правильным овалом лица, безупречной кожей и чувственными губами. Кто я такая, чтобы тягаться с девушкой на десять лет меня младше?

И слёзы снова подступают к глазам, готовясь вырваться наружу.

Надеваю на Илью джинсы. Стараюсь действовать быстро, но пальцы не слушаются.

Голос же свекрови зудит пилой.

И по нервам проезжает.

− Ты не готовишь правильную пищу! Хочешь вырастить из моего сына борова! – Фыркает, смотря на меня с презрением из полуопущенных ресниц.

Выдыхает сквозь зубы.

− Больше не буду. – Чётко выплёвываю.

Замечаю, как брови Марины Семёновны с удивлением взлетают вверх. И взгляд становится прищуренным, слишком цепким.

− Пусть Демиду готовит брокколи кто-нибудь другой. Что хочет и когда хочет. И потом наслаждается его мужской силой в полном объёме! – Добавляю, отворачиваясь к мальчику.

И молнией на детских джинсах жужжу.

– Мама, мы домой поедем? – Он обхватывает меня руками за шею. В его голосе - тонна усталости.

– Давай, идём скорее. – Уклоняюсь от ответа.

Просто не знаю, как сказать сыну, что дома у нас больше нет. И идти некуда.

Подхватываю его на руки, проскальзывая мимо матери мужа в прихожую. И огненный взгляд на своём лбу ощущаю.

Как будто огнём печёт.

– Олеся, ты видела Демида? – Голос свекрови ввинчивается в сознание ультразвуком.

Заставляет поднять на неё глаза. И сердце начинает биться в грудной клетке набатом, разрывая рёбра.

Мне бы солгать. Ответить уклончиво, но не получается.

Щёки горят румянцем, выдавая меня с потрохами. Отпираться просто не имеет смысла.

– Да. – Киваю, и руки предательски дрожать начинают. Хотя я была уверена, что уже спокойно реагирую на измену мужа и перемены в своей жизни. – И лучше бы этого не было…

Вижу, как на лице женщины мелькает догадка. И губы растягиваются в счастливой ухмылке от вида моей боли.

Она уже давно в курсе… Боже…

Какая же я дура…

– Значит, ты всё узнала? – Её вопрос не оставляет сомнений, что и она уже давно в курсе интрижки моего мужа.

Наверняка, поддержала его в этом. А может, ещё и поспособствовала сближению.

И взгляд, полный пренебрежения, опускается на Илью.

– Так даже лучше. Давно пора.

– Давно пора было поставить меня в известность… - Цежу, набирая в грудь побольше воздуха. – Но вам почему-то нравилось водить меня за нос.

– Демид тебя жалел. – Она выплёвывает.

Смеривает меня взглядом, в котором намешано слишком много эмоций. И я ощущаю себя пылью, не достойной её сыночка.

– Он слишком мягкий. А ещё благородный. – Выпячивает грудь, свято веря в то, что говорит. - Я-то ему давно говорила, что это Нина должна войти в нашу семью, а не ты.

− Значит, вы и с Ниной уже познакомились? – Улыбаюсь, хотя в груди всё просто печёт.

И я как будто сгораю заживо.

− Разумеется, Демид давно уже нас познакомил. – Закатывает глаза, стараясь подсчитать что-то. – Наверное тогда, когда понял, что у них всё серьёзно.