Тогда я и приняла решение стать суррогатной матерью. На тот момент Поле было чуть больше годика, а мне только исполнилось двадцать четыре.

Ляся привела меня в клинику, передала в руки доктору Анне Николаевне, а затем меня познакомили с Оксаной и Романом Шаховыми.

Оксана сразу показалась мне не особо приветливой и доброжелательной. Красивая, стройная блондинка модельной внешности смотрела на меня свысока и всем своим видом давала понять, что я для них что-то вроде прислуги.

А Роман Альбертович расположил к себе с первой встречи.

Высокий, красивый, деловой мужчина с пронзительным взглядом показался мне очень обходительным. После того как я забеременела, он предложил мне вместе с дочкой жить в их доме вплоть до самых родов.

Я согласилась, а на шестом месяце беременности не выдержала и попросила его снять мне квартиру.

Не смогла больше жить под одной крышей с Оксаной. Девушка затыкала уши, когда Поля громко смеялась или плакала, ругалась, когда наступала на ее игрушки, и в грубой форме запрещала моей полуторогодовалой дочери прикасаться к вещам в доме.

Помню, как Роман ее упрекнул, а я ненароком это услышала.

– Дочь Дианы – это отличный способ посмотреть на то, как ты ладишь с маленькими детьми. Если ты точно так же будешь шарахаться от нашего ребенка и затыкать уши, когда он будет смеяться или реветь, то навряд ли ты станешь хорошей матерью.

Оксана оправдывалась, ссылаясь то на головную боль, то на усталость, и уверяла мужа, что для своего ребенка она станет самой лучшей и заботливой матерью.

Она убеждала Романа, что мы с Полей ей нисколько не мешаем, а в телефонном разговоре с подругой говорила совсем другое. И да, кстати, ее нисколько не смущало, что я сидела в соседней комнате и прекрасно слышала каждое ее слово.

– Илон, я ненавижу, когда в нашем доме чужие люди! – гаркнула она в трубку. – Я не могу медитировать, не могу спокойно заниматься йогой, или просто поспать в конце концов! Меня раздражает их присутствие. Поскорее бы все это уже закончилось.

Когда мы уезжали из их дома, Оксана чуть ли не порхала от радости. В ее ярко-накрашенных искрящихся глазах читалась фраза: «Наконец-то эти двое сваливают в съемную квартиру».

К слову, съемная квартира была большой, светлой и очень уютной, за что спасибо Роману. Это он нашел ее и сделал все, чтобы нам комфортно жилось там.

Каждый день на протяжении всей беременности он интересовался моим состоянием, переживал за малыша, которого я вынашивала, нанял для меня водителя, который возил нас с Полей в магазин за продуктами и помогал доставить пакеты до квартиры. Роман сделал все, чтобы я не носила тяжести, не преодолевала длительные расстояния, и вообще ни в чем не нуждалась.

Поэтому тяжелее всего было получить удар именно от него.

Все четыре года я считала его предателем и не понимала, как он с такой легкостью смог отказаться от сына, которого так сильно ждал.

Мне было до слез обидно за новорожденного мальчика. Глядя на кроху, думала о том, что ему придется отправиться в дом малютки, и сердце кровью обливалось.

Никогда не забуду момент, как мне впервые разрешили взять его на руки. Как я прижала его к груди и больше не смогла отпустить.

Я сказала Анне Николаевне, что хочу оставить малыша себе. Помню, как женщина резко изменилась в лице, замешкалась, и попыталась отговорить меня, но я свои права прекрасно знала.

Биологические родители отказались от малыша, а я имела законное право оставить его себе.

Анна Николаевна явно не ожидала, что я решу забрать ребенка, и обрушила на меня целую тонную вопросов.