– За наше плодотворное сотрудничество.

Виски приятно лёг на язык, тепло от желудка опустилось вниз. Моя рука легла на её колено, поднялась выше, под юбкой по гладкому нейлону. Она оказалась в чулках. Отчего-то я в этом даже не сомневался. Откинувшись на спинку кресла, Женя выдохнула, прикрыла глаза. Когда коснулся кромки трусиков, усмехнулся – уже мокрая. В последнее время Асю надо было подготавливать, а тут уже рвётся в бой. Пальцы проникли внутрь без сопротивления, большой лёг на клитор. Сперва нежно, бережно, я постепенно ускорился, и она начала чаще и громче дышать. У самого в штанах уже дымилось. Я потянул её на себя, она оседлала и ловко разобралась в ремнём и ширинкой.

– Я на таблетках, – шепнула на ухо и сама опустилась на член.

Это был какой-то первобытный трах, иначе не назвать. Она скакала на мне, отвлекая, пока расстёгивал её блузку и лифчик. Охуенная грудь – упругая, стоит торчком. Мял её без остановки, выцеловывая шею, прихватывая кожу губами. Женя гортанно, пошло стонала, подгоняя. Кончил так, что душа от тела отлетела.

Домой вернулся утром, радуясь, что никого нет. Насквозь ею пропах, одежду сразу в стирку положил и включил, чтобы не спалиться. Вечером уже вовсю улыбался семье, и хоть бы капля сожаления.

Начал врать. Золотое правило – не тащи блядство в дом, то есть, в мой город – в этот раз не сработало. Женя стала необходимостью, и каждая задержка на работе заканчивалась в её постели. Совместные командировки теперь были постоянными, на нас уже начали коситься, и постепенно во мне начала расти вина. Ася улыбалась и спрашивала, как дела на работе, ворчала, мол, слишком много на себя взвалил. Ни хера подобного. Взваливал на себя только чужую задницу, хорошо, что Ася не такая ненасытная, на двоих за раз не хватило бы. Балансировал между двумя женщинами, понимая, что это не вечно. Либо всё вскроется, и это убьёт Асю, либо закончатся наши отношения. Но как потом работать вместе – не представлял. Уходить, когда только добился всего, что душа пожелает, не собирался, но и Женя бы никуда не ушла. Сам себя запутал. И тут эта болезнь…

Когда узнал диагноз, волосы дыбом встали – погуглил. Если выживет, что потом будет? Вечная диета? Исполосованное шрамами тело, которое я так люблю? Сложная реабилитация? Это что, утку за ней выносить, так? Когда увидел в реанимации, от шока даже сказать толком ничего не смог. Сбежал, задыхаясь от жалости. Да, мне её жалко стало, такой гадливой подленькой жалостью. Моя красавица жена превратилась в существо, окутанное трубками. Бледная, почти серая, с запавшими глазами. К такому я оказался не готов. Это что, мне теперь отказаться от свободы, потому что надо будет ехать к больной жене вечерами? Сидеть над ней и смотреть, а ещё этот запах… Жуткий запах гниения, который почувствовал сразу, как подошёл ближе. Как на неё потом вообще встанет?

Всю ночь не спал. Думал. Это же Ася, королева моя. Только какая теперь из неё королева? У нас на тумбочке поселятся лекарства, в ресторан не сходишь – ничего нельзя, на пляж в раздельном купальнике не выйдет. Шрамы никого не красят, женщин – особенно. Откуда взялись эти мысли, я не знал. Сам себя не узнавал, но не мог перестать представлять нашу будущую жизнь. Я на такое не подписывался. Бросил. Задыхаясь от собственной ничтожности, ушёл, отлично понимая, как поступаю и с кем. Не помутнение, а осознанное решение.

Как она там? Думал, конечно. У тёщи узнавал постоянно, но сам звонить не решился. Не после того, как предал и сбежал. На поправку пошла, и гадкое чувство внутри начало рассасываться. Ничего страшного без меня с ней не случилось, значит, и дальше выживет. Не знаю, как смог так просто отбросить годы брака, наверное, давно уже к этому шло. Съехал на съёмную квартиру, потом надо будет решить, где и как жить. Асю с детьми, конечно, выгонять никуда не буду, как и съезжаться с Женей, по крайней мере, пока.