– Уже весна, – говорю задумчиво.

– Давно здесь?

– Месяц, а ты? – Почему-то сразу на ты хочется, без долгих разговоров. – Меня Ася зовут.

– Зарина. Я две недели тут. Аппендицит лопнул.

Имя ей очень идёт: смуглая, с яркой кавказской красотой, когда брови вразлёт, а волосы чёрные, как смоль. Наше знакомство постепенно перерастает в дружбу. Вижу – к ней каждый день целая делегация приходит. Муж, брат, мама, свекровь, сестра… Иногда в глазах рябит от черноволосых, громко смеющихся людей. Зарина тоже лежит в отдельной палате, но там всегда многолюдно. Я на такие семьи всегда немного свысока смотрела, казалось, что они живут табором в одной квартире, не моются и едят руками. В чём-то я права: Зарина рассказала, что они живут вместе, в одном большом доме. В остальном я заблуждалась. Привыкла ходить в белом пальто и поучать других, как надо жить. Падать с вершин моральных устоев всегда больно.

Тёма мне ни разу не позвонил, исчез, как не было. Так даже проще – можно представить, что он в очередной командировке. Даже ждать перестала. Мозг выдаёт защитную реакцию. Отрицание – тоже лекарство, хоть и горькое.

Сегодня мама не пришла – повезла Андрюшу на обследование перед соревнованиями. Он у меня занимается плаванием, получается неплохо. Ездит по городам, занимает призовые места. Горжусь им. От скуки сижу в телефоне, бездумно листаю новости. Стук в дверь удивляет: врачи обычно не стучат.

– Привет.

Глазам не верю – Славка Савельев. Учились в одной группе в универе, после выпуска несколько раз виделись на встречах выпускников, иногда в общем чате переписываемся. В руках – букет маленьких лиловых роз и пакет с апельсинами. Он поднимает его вверх и улыбается:

– Взял то, что обычно выздоравливающим носят.

– Ты тут откуда? – сажусь, думаю, что выгляжу, как кикимора – голова немытая, трубка из горла торчит. То ещё зрелище.

– Наши сказали, что ты в больнице. Вот, пришёл проведать.

Я в наш чат не заходила давно. Написала, что в больнице, завалили пожеланиями выздоровления. Если честно, в какой-то момент даже раздражать стало, хоть и понимаю, что это искренне. И вот Славка пришёл.

– Мне нельзя апельсины, – говорю, пока он кладёт букет и фрукты на тумбочку.

– Правда? Тогда сам съем, – легко пожимает плечами Славка и садится на стул. – Выглядишь хреново.

– Спасибо, – отвечаю едко. – Прости, что перед встречей не сходила в салон.

– Ладно, я шучу, – он вдруг становится серьёзным. Смотрит без жалости, с сочувствием. – Я рад, что ты идёшь на поправку.

– Спасибо, – повторяю. На этот раз нормальным тоном.

– Знаешь, я как узнал, что ты тут, места себе не находил. У меня у бабушки панкреонекроз был, еле откачали в своё время. А сейчас медицина шагнула, так что тебя тем более вытащат!

– Уже вытащили, как видишь. – Улыбаюсь печально. Даже одногруппник пришёл, а муж – нет. – Давай пройдёмся, надоело в палате торчать.

Я уже выхожу в больничный парк, а сегодня такая замечательная погода! Март перевалил за середину, солнце уже начинает нагревать воздух, почки набухают на глазах. Каждый день слежу за пробуждением липы за окном.

– А тебе можно? – Славка начинает суетиться, помогает встать, поддерживает, пока обуваюсь и вдруг опускается на колени и шнурует мне ботинки.

– Спасибо, конечно, но я сама могу, – говорю, смущаясь. Обычно шнурки мама завязывает, я только недавно начала сгибаться без страха.

– Отстань. Мне несложно.

Я уже забыла, какой он хороший. Всегда в учёбе помогал, если сложно, веселил, если грустно – не лез. Чуткий. Смотрю на него украдкой, пока неторопливо идём по дорожке. Среднего роста, глаза голубые, вечно прищурены, как будто вот-вот засмеётся. Надёжный. Тёму я тоже надёжным считала, так что не факт, ой, не факт. Славка сам кладёт мою руку на свой локоть, накрывает ладонь своей и слабо пожимает.