-Да какое ты право имеешь?

-Думаешь, этот кролик - твоя судьба?

-Да это вообще не тебе решать! И нечего представляться моим мужем!

-Потому что его нет? - нагло спрашивает он.

- Это. Не. Твое. Дело!

- Да мне вообще без разницы, честно! Один момент. Если женщина со мной, значит, с другими нечего любезничать!

- Да я-то не с тобой! - мне отчаянно хочется прокричаться от его безумной наглости! От непонятных претензий! От этого дурдома, в который Багиров превратил мо жизнь!

- Сейчас со мной.

- А-а-а-а! Иди ты... на аттракционы! И отстань от меня!

- Я-то пойду. А ты, пока сидишь тут в одиночестве, обдумай, чем нас с Машей кормить будешь сегодня. Наше знакомство продолжится за ужином.

- Нет!

- Да!

- Ни за что!

- Тогда я ее к себе в гостиницу на ужин увезу!

-А-а-а-а! - в отчаянии луплю сумочкой по скамейке, очень желая швырнуть ее в лицо Багирову!

А в душе я рыдаю...

18. 16 глава. Саморазрушение

Для того, что происходит, есть хорошее определение. Саморазрушение. И это я саморазрушаюсь.

Мне нужно валить отсюда, подальше от этой женщины, и быстро, очень быстро. А я... Что делаю я? Я, как самоубийца, затягиваю петлю на собственной шее сильнее и сильнее! Зачем, Егор? Очнись! Это - всё та же предательница, всё та же изменщица, все та же самовлюбленная эгоистка.

Да. И именно поэтому она должна быть наказана.

Я хочу ее наказать!

И накажу.

Потому что если выяснится, что она все эти годы скрывала от меня мою дочь... А вероятность этого велика. То я ее задушу собственными руками! Засужу! Как посмела? Как? Разве нормальный человек так поступил бы? Я ведь тоже имею права! А она... Просто бросила меня! Ушла. А потом вот...

А если это не моя девочка?

Кошусь на ребенка, сидящего рядом со мной в вагончике детского паравозика и увлеченно поедающего сладкую вату. Похожа или нет? Моя или... не моя? Вокруг ее рта налипла розовая сладость, и она слизывает языком, щурясь от удовольствия. Восторженно оглядывается по сторонам. Как мало ребёнку надо для счастья.

На резком повороте вцепляется ручонкой мне в коленку.

И во мне что-то такое странное отзывается на это её движение. Страх, что она вылетит из этого вагончика? Хотя там скорость минимум, и ребёнок пристёгнут ремнём. Желание сделать так, чтобы ей не было страшно? Я не знаю! Но зачем-то приобнимаю её за плечи...

Красивая. На Абрамову похожа очень. Только глаза, как у меня... Ну, блин! Мужиков с карими глазами - миллионы! Ни фига это не доказательство нашего родства.

- Будешь? - отрывает кусок и протягивает мне в липкой и, скорее всего, не очень чистой ладошке.

- Да я не очень-то сладкое люблю.

- А что ты любишь? - хмурится, как будто не любить сладкое - само по себе преступление.

- Ну-у-у, - задумываюсь я. - Из еды?

- Ну-у-у, можно из еды, - милостиво разрешает она.

- Пельмени люблю домашние. Борщ, котлеты, курицу, картошку-пюре...

Я уж и не помню, когда вот эту всю, перечисленною мною, домашнюю пищу, я ел. Вечно на доставке живу или по ресторанам питаюсь.

- А у нас котлеты с картошкой дома есть. Хочешь?

- Хочу.

- Тогда давай еще разочек на чашечках покатаемся и поедем к нам кушать?

- А мама твоя разрешит?

- Конечно. Мама всегда говорит, что нужно накормить голодного. И помочь этим... как их там.. нажда... неждающимся.

Ну да. Ты, Багиров, голодный и нуждающийся. Дожил ты, Багиров...

Везу их по уже известному адресу.

Маша засыпает в только что купленном детском кресле. Умаялась. Полдня на аттракционах и батутах скакала.

Абрамова старательно игнорирует меня.

Что, Варвара, боишься к себе в гости вести? Как раз познакомлюсь с твоим хахалем. Ага?