Мне больно. Потому что... Это трудно объяснить! Я была уверена, что до такого никогда не дойдет. Что Багиров и Маруся просто никогда не пересекутся. А они вот пересеклись.

И теперь рядом со мной два моих любимых человека. Смысл врать себе самой... До сих пор его люблю... Нет, я никогда не признаюсь в этом. Я никогла даже вида не подам. Но это так есть. И от этого никуда не денешься.

Они рядом, но мы не можем быть все вместе! Я даже думать не смею о том, чтобы мы втроём... Но больно! Больно понимать, что всё было возможным, если бы он меня любил.

А любила я!

Очень любила! Безумно! С ума сходила по нём! А он трахал других. Другую. Я этого ему никогда не прощу.

Впрочем, никто и не просит прощения.

Кусаю губы, чтобы не расплакаться, невидящим взглядом смотрю в окно.

Дочка чувствует моё состояние. Хоть и не понимает, в чем дело.

Заглядывает сбоку в лицо.

-Мамочка, не ругайся...

-Я не ругаюсь, моя хорошая.

-Ты не хочешь на аттракционы?

Я не хочу туда с этим человеком! И чтобы ты с ним ехала тоже не хочу!

А на аттракционы с тобой очень хочу, малышка моя.

Но я так сказать не могу! Потому что в зеркале заднего вида Багиров буквально убивает меня взглядом!

Сдаюсь.

-Хочу.

-Покатаешься со мной?

-Покатаюсь.

-А меня с собой возьмете? - естественно влезает Багиров.

И моя наивная добрая девочка радостно кивает ему в ответ! Нет, это не честно! Понятно, что подкупил сразу обещаниями своими, но это не честно так нагло влезать в нашу жизнь!

Катаемся сначала на карусельках типа чашечек таких - они кружат, кружат по большому овальному полю. Я смотрю только на дочку, старательно обходя взглядом Багирова. И моя голова синхронно с этими чашечками кружится-кружится... А когда выхожу с этого аттракциона, тело внезапно бросает в сторону, колени подкашиваются!

Багиров успевает не только снять с высокой ступеньки Марусю, но и подхватить меня.

И я снова рыдаю. Внутри, в душе. Потому что он ловит и держит, не позволяя растянуться на земле. И я испуганно вцепляюсь в его руку, как в единственно возможную опору.

А мое глупое сердце почему-то воспринимает это прикосновение, как нечто чувственное, то, что про эмоции, а не про просто помочь. Сердце, совершив кульбит в груди, трепыхается, как сумасшедшее.

Его лицо близко-близко. Крапинки в глазах. Ресницы длинные, чёрные. Губы его. Совсем рядом. А он красивый-красивый. А я словно пьяная. И это всё не со мной происходит. И его голос далеко-далеко. Я слова разбираю с трудом. Но это не мешает мне уловить легкое беспокойство в нем.

- Ты чего, Абрамова?

- Голова закружилась, - пожимаю плечами - типа, рядовое же событие, подумаешь.

Ставит на землю рядом с Марусей.

-Маш, твоя мама больше с нами не катается.

И всё. И не возразишь!

И дальше я уже со скамейки наблюдаю, как моя девочка пищит от восторга, как неосознанно на пике очередных каруселей, ищет защиты у... отца.

И он смеётся! Он так смеётся. Я не помню, чтобы со мной когда-то, хоть раз он так смеялся.

И я опять рыдаю без слез...

Какой-то парень в костюме кролика и круглых очках с чёрной оправой подходит ко мне.

-Девушка, у вас что-то случилось? Я могу помочь чем-то?

Ну, вот чем? Убить Багирова? Бессмысленно. Да и парень явно не киллер.

-Нет, спасибо!

-Молодой человек! - видимо, каруселька открутила положенные 200 рублей и выпустила Егора на свободу. И теперь он возмущённым голосом требует объяснений. - Моя жена, конечно, красивая женщина, но, как говорится, не про вашу честь.

Парень ретируется.

Оглядываюсь в поисках дочери. Она в отдалении смотрит в специальную подзорную трубу, вмонтированную в землю.