Холод медленно поднимался по позвоночнику. Такого я не ожидала. Мой единственный союзник… Поправка, тот, на кого я надеялась, тот, кто должен был мне помочь, оказался ничем не лучше остальных. Даже хуже. Я чувствовала себя ребенком, которому на день рождения вместо игрушек преподнесли учебник по грамматике.

– А если бы… если бы… – И все же я отчаянно старалась подобрать слова, хотя нужно было просто взять и уйти. – А если бы… – Взгляд упал на стол учителя, на стоящие на нем миниатюры. – А если бы вам сказали, что она, – я ткнула пальцем в портрет девочки, – пришелец с Тиэры? Что ваша голова забита романтическим бредом, вы бы поверили? Вы бы согласи…

Я встретилась взглядом с магистром и замолчала. Думала, что он был в ярости, но ошибалась. Он был просто зол, а до ярости довела его я глупыми, призванными непонятно кого и в чем убедить словами.

– Еще одно слово о моей личной жизни, – магистр нагнулся вперед, разглядывая мое лицо, – и я сам вышвырну вас с Острова, благо поводов вы дали предостаточно, – он почти шептал, но этот шепот звучал громче любого крика. – А теперь вон отсюда, Астер.

– Как скажете, милорд. – Я нашла в себе силы присесть в реверансе и пошла к двери, чувствуя предательскую слабость в ногах.

– И не думайте, что ему удастся уйти, – догнал меня голос учителя. – За ним в дирижабль успели запрыгнуть Лео и Аннабэль, у серых псов к жестокому барону личный счет. Князь свяжется с ними, и, прежде чем взять курс на Льеж, судно сделает остановку в Запретном городе. Ваш барон обречен, и чем быстрее вы это поймете, тем лучше.

– А как свяжется? – не оборачиваясь, спросила я.

– Что?

– Как князь свяжется с дирижаблем? Как отдаст приказ? У нас что, уже вывели новую породу скоростных почтовых голубей? Или собрали их из металла и шестеренок? – Стоя на пороге, я оглянулась. Бросила один взгляд в изуродованное лицо магистра и поняла, что этой фразой добилась того, что не удалось никакими другими. На лице Йена Виттерна было смятение. У меня все же получилось заставить его сомневаться.

– Не ваше дело, – хрипло ответил учитель. – Радуйтесь, что изоляции Академикума конец.

Я кивнула и вышла. Все-таки магистр был прав, историю творят не оружием и не на поле боя, ее творят за стенами кабинетов вот такими вот неосторожно брошенными словами.