Настала неловкая тишина, от которой, кажется, все даже затаили дыхание, в ожидании, когда проветрит… в смысле, кто-то решится ее нарушить, что после сказанного демоном будет заранее – невнятно и походить на оправдания.

Тихон покраснел, смутился, мельком взглянул на Володьку, проверяя, нужно ли за лопатой уже бежать для вскопки, или обойдется. Кажется, обошлось, потому что староста предпочел сделать вид, что ничего не произошло, а надобность в дополнительном открытом окне – так, недоразумение.

Я же делала вид, что меня дико заинтересовала яблоня, которая виднелась из окна. Поздняя, наверное. Может у себя высадить?

– Я не обвинял, – прочистив горло Тихон, словно оправдываясь, а после вспомнил, что, вообще-то, это должна делать я, и добавил уже внушительнее: – Но я, как глава деревни, обязан разобраться в ситуации. Мне еще отчитываться перед Князичем за присланного богатыря! В случае, если молодец сгинет, нужно знать, как ответ держать! – вдруг пожаловался он, а я понимающе вздохнула и взглянула на Володьку, которого уже через несколько дней возвращать во Мрак. И тоже, желательно, целым. Ну, минимум – живым и ходячим, что, судя по моей практике вызова и возврата рабочей эксплуатированной силы, будет более вероятным.

Ой, как я вас, Тихон, понимаю…

– И все же, Дарина в этой истории исключительно в роли спасительницы, – коротко заметил Володя. – Она ценой своего здоровья и сил спасла раненного, истекающего кровью охотника, хотя могла бы этого не делать. Потому, если еще раз решите, пусть даже намеком, ее в чем-то обвинить или заподозрить, разговора не будет. Вместо этого я с удовольствием все покажу. Возможно – в лицах, – мрачно пообещал Володя, как бы намекнув, что на месте охотника представляет старосту. Тихон сглотнул, посмотрел на меня, словно ища поддержки, а после примирительно кивнул:

– Я даже не помышлял ни в чем винить Даринку…

– Хорошо, – великодушно кивнул демон, а после, так же за плечи, поставил меня на прежнее место, замерев за моей спиной, словно ничего и не было. Мы с Тихоном переглянулись удивленно, а после староста, бросив косой взгляд на Володю, с отеческими нотками поинтересовался:

– Дарина, могла бы ты поведать, как охотник оказался у тебя в раненном состоянии?

– Она обязательно расскажет, но для начала поведайте, с чего вообще возникла необходимость в охотнике? – не успела я открыть рта, как вновь заговорил демон. Осторожно обернулась, заметив, как тот требовательно пялится на Тихона, которого мне уже и самой стало жаль.

– Но… мы ведь не для того… – слегка смешался от такого поворота староста и вновь завозился на своем месте, словно внимание гостя было сродни чесотке. Зная, как может пронизывать взгляд выходца из Мрака, я не удивилась. У меня у самой, лишь после четвертого вызова иммунитет выработался. До того вздрагивала каждый раз, когда встречалась взглядами своих же жертв режима, предпочитая разговаривать с их переносицей или рогами. С рогами даже интереснее и эффективнее, потому что, глядя на них, невольно возникали мысли о моральном облике женщин Мрака. И тогда и интонации, и выражение лица у меня становились такими глубокомысленными, немного тоскливыми и печальными, отчего для демонов мои просьбы тут же становились более значимыми. Думаю, они даже не подозревали, что, на самом деле я их искренне жалела, а не практиковала надменность. Но, разубеждать, разумеется, не стала.

Вдруг вспомнилось, что у Володьки, самые большие и внушительные рога из виданных мною прежде. И вновь сердце закололо от потребности пожалеть и посочувствовать страдальцу. Возможно, сказать в утешение, что он просто еще не встретил «ту самую». Думать о «той самой», отчего-то стало неприятно, потому я нахмурилась и решила с утешениями повременить.