А пока мужчина сам не признается и помощи не попросит, я помочь не могу. Вот и остается лишь наводящие вопросы задавать, да смотреть, как гордый руководитель деревни пучит глаза, но мужественно молчит.

А меж тем, несмотря на ощутимый морозец, довольно большое окошко – открыто, что могло объяснить, почему в горнице довольно свежо, а хозяин сидит в телогрейке. И я даже знаю, с какой целью окно не прикрывают.

Был у меня печальный опыт с жертвой режима, у которого непереносимость молока обнаружилась. Так вот, я не понаслышке знала, что существо, который производит большое количество… газов, ну никак нельзя держать в закрытом помещении. Особенно там, где есть доступ к огню. В первом случае – просто может задохнуться. Во втором, еще и взорваться. Помнится, вернувшись в тот злополучный день из лесу, меня встречал дико ржавший Велес, который от колик, просто плакал за сараями и мученически подвывал не в силах успокоиться, бешено шипящая Липа, которая, кажется, в тот раз затаила на демона сильную обиду за опаленные усы, ну и сама жертва… к сожалению, не только режима, но и маленького взрыва, который произошел, когда несчастный решил подкинуть в печь дров, присел перед топкой и…. ну не сдержался. И все бы ладно, с каждым бывает, посмеялись бы и забыли (предварительно проветрив), но не в тот раз. Уж больно близко был демон, а непереносимость молока сказалась… существенно. Не просто так же цветы пожухли в округе! Потому в тот день демон лишился не только бровей, ресниц, большей части своей шевелюры, отчего походил на «плешивого козла», как метко подметил Велес, но и части своего самоуважения. В общем, во Мрак бедняга отправлялся в непрезентабельном виде и с перебинтованным рогом, который треснул. У меня даже кусочек рога на память где-то схоронен. Интересно, а волосы потом отрасли?

– Нет, все хорошо, – натужно выдохнул староста, вернув меня в реальность. Мне же оставалось лишь кивнуть. Ну, я пыталась. – Так, как вышло, что охотник, который ушел выслеживать вражину, изводящую добрых людей в нашей деревне, внезапно оказался раненым, да у тебя в дому?

После Тихон красноречиво замолчал с видом, словно подловил на краже. Я же была к такому повороту событий готова, и даже заблаговременно отрепетировала ответ, который сочиняла, начиная с известия о том, что в деревне меня с нетерпением ждут с отчетом. Ну, я думала, что готова…

Потому сгруппировалась, подбородок задрала повыше, но, кажется, переволновалась и вместо внятного ответа… пискнула. Однако быстро попыталась исправиться и…. сделала только хуже, вспомнив Велеса и его любимое:

– А я чего? А я ничего! Другие вон что, и им ничего, а я чуть что, и сразу вон чего!

Удивленный староста смотрел на меня. Я с паникой и неловкостью смотрела на Тихона, понимая, что слишком часто общаюсь с лесными зверями, чем с людьми. Сзади возвышался Володька. Возможно тоже с некоторым вопросом к моей вменяемости, но проверять не стала и собралась плакать. Может, сочтут убогой и максимум побьют? Дурачков испокон веков жалели же, ну!

Но, не успев всплакнуть, едва не подпрыгнула, когда на мои плечи опустились большие ладони, а меня аккуратно отодвинули в сторону, где в игру вступил уже сам демон, сделав уверенный шаг вперед.

– Не стоит разбрасываться напрасными и несправедливыми подозрениями, уважаемый, – выделив последнее слово таким образом, что «уважаемый» невообразимым образом походил на унизительную издевку, начал Володя. – Насколько мне известно, Дарина никогда прежде не была уличена в недобросовестных или худых делах. Потому сейчас ваш вопрос выглядит, мягко говоря, недостойно хладнокровного, непредвзятого старосты, – спокойно и холодно заметил Володя, смотря на старосту прямым и уверенным взглядом. Сам же староста так впечатлился переменам в моем спутнике, что вытаращил глаза, а после, возможно от негодования, а может, и стыда… ну вот то самое, что не следует делать у открытого огня.